Вторая половина олигарха

Я торопливо достала из сумочки паспорт. Охранник взял его своими огромными ручищами, открыл, посмотрел на меня и на фото. Бдительный! Ну, ну, давай, бди дальше.

– Следуйте за мной, – пробасил громила и пошел по цветной дорожке.

Мой паспорт остался у него в руке. Я на своих каблуках засеменила за ним.

Внутри дом был такой же современный и красивый, как и снаружи. Меня провели через просторный холл, по коридору, по широкой лестнице наверх, и вот я оказалась в большой светлой угловой комнате, которая была обставлена мебелью в стиле хай-тек, прямо как у нас в одной из гостиных. На кофейного цвета диване сидел мужчина лет тридцати пяти или около того. Он был в роскошном домашнем халате.

Я сразу оценила хозяина. Среднего роста, брюнет, волосы гладко зачесаны назад, глаза карие, умные, лоб высокий. Губы тонкие. Значит, ехидный. Хозяин кивнул охраннику, тот отдал мне паспорт и вышел.

– Присаживайтесь, – господин Золотов показал рукой на кресло, стоящее рядом с диваном.

Я опустилась в него, держа сумочку на коленях. Некоторое время он беспардонно рассматривал меня молча, потом усмехнулся.

– Да-а… Плохо, – сказал он наконец.

– Что – плохо? – не поняла я.

– Меньше всего мне бы хотелось, чтобы репетитором моих детей была блондинка.

– Чем же вас не устраивают блондинки?

– Своей природной тупостью. Не в обиду будь вам сказано… Просто по опыту знаю: если женщина блондинка, значит, глупа, как барабан. Ну, да ладно…

Интересно, подумала я, он что, с барабанами общается? Откуда знает, что они тупые?

Хозяин взял с журнального столика какие-то дорогие импортные сигареты и золотую зажигалку и закурил. Он закинул ногу на ногу и снова принялся рассматривать меня, сощурив один глаз. Я ждала. Золотов стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и наконец соизволил заговорить со мной:

– Ты что, правда три языка знаешь?

Я сначала даже немного растерялась. С чего это он мне «тычет»? Мы с ним на брудершафт не пили. Но я не показала виду, что его фамильярность мне неприятна, и спокойно, с достоинством ответила:

– Знаю.

– Ну, ты даешь! Ну-ка, сбацай чего-нибудь, скажем, по-французски! – Хозяин глубоко затянулся.

– Bonjour, au revoir, chandelier, harmonieux, incident, – затараторила я. Это был просто набор слов: здравствуйте, до свидания, подсвечник… Но мой экзаменатор остался доволен.

– Ну, ты даешь! – восхитился Корнил Борисович. – А по-английски?

Я сказала пару часто употребляемых фраз.

– И по-немецки можешь?

– И даже латынь знаю, – не без гордости сказала я.

– Ого! Никогда не слышал, как на латыни говорят. Ну-ка!..

– A nullo diligitur, qui neminem diligit, – сказала я.

Эту фразу иногда говорил Ариша, и переводилась она так: никто не любит того, кто сам никого не любит.

– Круто! И чего же ты там поведала?

– Все уважают умных и сильных, – не моргнув глазом, соврала я и покраснела. Внутренне.

– Во! Это точно! Это твои латыняне правильно изрекли. Молодец. Говорят, у тебя красные «корочки»?

Я достала из сумочки «свой» диплом и протянула Корнилу Борисовичу. Он просмотрел его бегло.

– А живешь с кем?

– С родителями, – ответила я, опустив взор долу.

– Скромная, значит, – сделал вывод хозяин, – это хорошо. Сколько берешь за час занятий?

Я растерялась. Честно говоря, я совсем забыла узнать расценки на почасовую оплату репетиторов, и это было моим упущением. Надо было как-то выкручиваться.

– Видите ли, Корнил Борисович, – я старательно тянула время, на ходу пытаясь что-нибудь придумать, – я беру по-разному… в зависимости от способностей ребенка, а также я учитываю, чему именно нужно его научить: простому общению на иностранном языке или знания должны быть глубокими. Также цена зависит и от того, какое материальное положение у его родителей…

– Короче, так, – сказал хозяин, вернув мне документ, – о цене договоримся. Вижу, ты к учебному процессу подходишь творчески. И если понравишься моим детям… Иван! Татьяна!

Золотов громко выкрикнул имена детей, и вскоре в дверях показались двое чудных близнецов. В жизни они были еще симпатичней, чем на фотографии. Дети поздоровались со мной и подбежали ко мне, держа на руках двух домашних крыс. Крысы были белые, с черными пятнами, ухоженные. Шерсть их блестела, а красные глазки-бусинки смотрели настороженно. Ванечка положил свою крысу мне на колени. Я, если честно, не слишком-то люблю весь этот отряд мышиных-крысиных-хомячковых, но, как говорится, выбирать не приходилось. Котенка мне не подсунули.

– Ой, как вы хомячков своих раскормили! – удивленно-восторженно воскликнула я, гладя крысу, как кошку.

Детей просто восхитила моя неосведомленность. Они дружно засмеялись и закричали:

– Что вы, тетя! Это не хомячки, это крысы!

– Как? Крысы? Неужели? А я думала – разъевшиеся хомячки… До чего похожи…

Ваня и Таня стали наперебой рассказывать про своих крыс – Лариску и Анфиску. Я только ахала, краем глаза наблюдая, какое впечатление производит мое общение с детьми на их папашу. Он сидел на диване, докуривая свою дорогую сигарету, и выглядел очень довольным.

– Спросите их что-нибудь из области иностранных языков, – предложил он.