Вторая половина олигарха

– Меня не волнует, что вы в своем садике вытворяли! «Приговорка»! В садике ты могла хоть на ушах стоять, а здесь я устанавливаю порядки! Еще раз услышу… соберешь вещи, поняла?!

– Папа, не ругай Маргариту Андреевну, – сказал Ваня тихо, но очень твердо, – она же не виновата, что ты маму выгнал.

Я испуганно посмотрела на мальчика. Что отец сейчас с ним сделает?

Корнил Борисович перевел взгляд с няни на сына и уставился на него удивленно:

– Что ты сказал? Ты как смеешь указывать отцу?! Без тебя знаю, сопляк, кого мне ругать, а кого нет! Твое дело заткнуться и молча жрать мою жрачку! Это я тебя кормлю, и это я тебя сейчас повезу в зверинец, так что знай себе помалкивай…

– Корнил Борисович! – Няня с мольбой смотрела на хозяина.

– Что «Корнил Борисович»? Ну, что «Корнил Борисович»? Чего замолчала-то? Из-за тебя весь сыр-бор! Ты, между прочим, обязана следить за тем, чтобы мои дети меня уважали и слушались, а ты потворствуешь тому, что они со мной спорят!

Я подумывала, стоит ли мне вмешиваться. Все-таки я в первый раз удостоилась чести сидеть за хозяйским столом. А вдруг Корнил меня выгонит навсегда? Запросто! Попаду под горячую руку… Как мне тогда снова попасть в этот дом? Нет, не за этим я сюда пришла. Я сцепила зубы, и хотя очень хотелось сказать этому самодуру несколько слов от себя лично, но я сумела сдержаться и промолчала. Ничего, пусть пока издевается. Придет время, он за все ответит. А с детьми я потом поговорю, отдельно.

Золотов между тем обвел всех нас тяжелым взглядом и опять принялся за трапезу. А у меня пропал аппетит. Интересно, с каким настроением дети сейчас поедут в зверинец?

На десерт домработница подала компот из свежих ягод, пирожные и зефир в шоколаде. Я заметила, что все едят как-то чересчур вяло, а когда хозяин встал из-за стола, все как будто вздохнули с облегчением.

– Жду внизу, – бросил Корнил через плечо, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышел из столовой.

Дети тут же загалдели.

– Оксана Игоревна, а вы поедете с нами в зверинец? – спросил Ваня.

– Нет, Ванечка, я сейчас поеду к себе домой, – ответила я.

– Почему? Поедемте, там такие зверята красивые! Мы в рекламе видели, – попыталась уговорить меня Танечка.

– А мы вам там мороженое купим, – пытался соблазнить меня Ваня.

– Даже два, – поддержала брата сестра.

– За мороженое, конечно, спасибо, но сейчас я никак не могу поехать с вами, у меня скоро занятия с другими детьми, – соврала я, – но потом вы мне обязательно расскажете, кого вы там видели, хорошо?

– Расскажем! Обязательно! Мы и фотографии вам покажем, мы там фотографироваться будем, – радостно пообещали мне дети.

Они вылезли из-за стола и побежали в свои комнаты собираться. Я посмотрела на няню. Маргарита сидела понурая, не поднимая на меня глаз.

– Тяжело вам здесь? – спросила я.

– Нормально, – девушка нервно скомкала салфетку, бросила ее на стол и встала, – мне тоже пора собираться.

Она быстро вышла из комнаты, не попрощавшись со мной. Я осталась сидеть за столом, делала вид, что пью компот. Зашла домработница Вера и начала убирать со стола посуду.

– Строгий у вас хозяин, – сказала я, решив завязать контакт хотя бы с ней.

Женщина пожала плечами:

– Обычный. Хозяева и должны быть строгими, иначе порядка не будет.

– А на ребенка зачем кричать?

Вера вздохнула, продолжая собирать на поднос грязные тарелки.

– Он им велит мать забыть, а как они могут ее забыть? Разве ж дети забудут родную мать?

– А куда она делась? – спросила я.

Вера понизила голос:

– Выгнал он ее.

– Как? За что?

– Раз выгнал, стало быть, есть за что. Не нашего это ума дело.

Домработница вышла из комнаты с полным подносом. Мне тоже пора было выметаться, да и не особо разговорчивой оказалась эта Вера. Боялась сболтнуть лишнего и потерять работу? Скорее всего, так. Да… Пообщаться за столом и познакомиться ближе со всеми обитателями дома не получилось. Услышать что-нибудь интересное и полезное для моего дела – тоже. Но ничего, не буду отчаиваться. Все равно со временем мы с ними сблизимся, тогда, надеюсь, и разговорятся.

Я ехала от господина Золотова к Алине. Во-первых, мне надо было увидеть Марину. И Алину, пожалуй, тоже. Хотелось посоветоваться с девчонками, что делать с Корнилом Борисовичем. Лично у меня он вызывал такое отвращение, что за столом я едва не запустила в него тарелкой с окрошкой. Так кричать на няню в присутствии детей! Да и вообще, что за манера – кричать на женщину! А на собственного сына?! И, главное, за что? За правду. Ведь действительно няня не виновата, что господин Золотов вышвырнул из дома ставшую неудобной жену. И тут уж – ори не ори на домочадцев – лучше не станет.

Девчонки были дома. Золотова делала у Алины генеральную уборку: ходила по комнатам и протирала повсюду пыль, даже в самых неприступных местах, а хозяйка квартиры наводила чистоту на кухне, отмывая стекла витрин и шкафчики.

– Вот, заставила меня все мыть и чистить, – пожаловалась мне Алина, кивнув на Марину. – У тебя, говорит, грязно! Нет, ну, скажи, Полин, когда это у меня было грязно?