Вторая попытка

– Покажи! – Тут же загорелась Света, и я активировал своего «питомца». – Какой забавный!

– Он прямоходящий. – Рогнеда в изумлении тряхнула головой, присмотрелась… – А… зачем ему латы? А рюкзак?

– Это, Бохом Первый. – Пояснил я, любуясь удивлением моих собеседниц. – Боевой Хомяк, версия один ноль!

Часть V Отражение во льду

Глава 1

Жаль, что всю глубину шутки насчёт хомяка, здешние жители оценить не в силах. Ну нет в местной литературе такого наплыва грызунов, терзающих души многочисленных героев, очевидно, этот штамп присущ лишь книгам моего прежнего мира. Оно и к лучшему, наверное. Меня всегда удивляла настойчивость, с которой авторы утрамбовывали жаб и хомяков в своих героев, словно опасаясь отпугнуть читателей, назвав присущие их персонажам черты так, как должно. Впрочем, их можно понять. Кто будет сочувствовать герою, если тот лелеет такие качества, как жадность и стяжательство? И кто посмеет назвать такого героя положительным? Ладно, пусть персонаж будет симпатичным, даже обладая подобными, совсем не светлыми чертами характера, в конце концов, идеальных людей не бывает, правда? Но зачем так часто поминать несчастных зверьков, в реальности не имеющих никакого отношения к человеческим порокам? Что, разве мало других эвфемизмов? «Плюшкин», «скопидом», «гарпагон», да мало ли их можно вспомнить, а то и придумать? Но нет, обязательно нужно тиснуть этот штамп!

В этом смысле, я поступил честнее. Мой хомяк, хоть и иллюзия, но жадностью и склонностью тащить что попало в свою норку, не отличается. Зато сколько интересных манипуляций мне удалось в нём совместить! В итоге, получился не «курьер», а натуральный походный несессер. Собственно, именно для хранения свёрнутых конструктов различного назначения, я и создавал это существо, хотя, выполнять функции письмоноши он тоже способен.

– И зачем тебе понадобился такой… «склад»? – Поинтересовалась Ружана Немировна, когда я похвастался ей получившимся у меня воздействием. – Что, самому конструкты создавать, уже гордость не позволяет?

– Почему же, вполне позволяет. – Пожал я плечами и, прищурившись, улыбнулся. – Тут цель другая.

– О, и какая же? – Поинтересовалась моя попечительница.

– М-м, можете показать мне какое-нибудь незнакомое воздействие попроще? – Попросил я, активируя Бохома. Появившийся на столе передо мной, серый, словно пылью припорошенный, хомяк вытянулся столбиком и застыл. Только ярко-розовый нос, торчащий из-под шлема, нервно подёргивался, словно его хозяин к чему-то принюхивается.

Тётка Ружана улыбнулась, глядя на потешного зверька в форме центуриона, но просьбу выполнила. Незнакомый конструкт развернулся почти моментально, и просыпавшиеся на стол крошки от плюшки, оставшиеся после нашего чаепития, исчезли, словно их и не было. Интересно.

– И что теперь? – Спросила Бийская.

– Привяжите его к Бохому, пожалуйста. – Ружана Немировна недовольно вздохнула, но выполнила и эту просьбу. Я чуть улыбнулся и поднялся из-за стола. – Спасибо.

– Эй! – Поняв, что я собираюсь уйти, окликнула меня хозяйка дома. – А объяснения?!

– Через полчаса всё покажу и объясню, если понадобится. – Пообещал я, вылетая из комнаты, под недовольное ворчание Бийской.

– Ну и зачем? – Усмехнулся дед Богдан, сидевший всё это время на завалинке, аккурат под открытой форточкой, и потому слышавший весь наш диалог. – Растравил женское любопытство и в кусты? Нехорошо, Ерофей.

– Зато весело. – Пожав плечами, ответил я. Возникший на моей ладони хомяк, на этот раз наряженный в гусарский мундир, топнул лапой и я получил возможность наблюдать медленно разворачивающееся воздействие, только что показанное Ружаной Немировной. Пепел, только что выбитый дедом Богданом из трубки, послушно исчез. Ещё раз… а вот с растущим рядом кустом жимолости ничего не вышло. Значит, конструкт действует выборочно? Хм, интересно, очень интересно. Нужно будет как-нибудь разобраться… но, потом. А сейчас, зубрёжка. Ну-ка…

Через четверть часа я вернулся в дом и, вновь сев за стол, под тяжёлым взглядом хозяйки дома направил выученный конструкт на пустую хлебницу. Миг, и крошки исчезли из неё, словно их и не было.

– Стоп! – Тётка Ружана опустилась на табуретку. – Классические конструкты, привязанные через «присоску», носитель изучать не может. Сознание просто не воспринимает создаваемое таким образом воздействие, считая его частью оболочки носителя!

– Так, он ничего и не изучает. – Рассмеялся я. – Он, вообще, неразумный. Правда, Бохом?

Вынырнувший из моего рукава, хомяк приземлился на стол и резко кивнул, отчего гусарский кивер съехал ему на нос. Зверёк почти неслышно фыркнул и исчез.