Вторая попытка

– Конечно, сходи. – вскинулась Верочка: – Проведай пожилого мужчину, купи ему каких-нибудь фруктов, расспроси, не нужно ли чего принести?

Вадим ушёл в больницу перед обедом. Вернулся он ближе к ночи и рассказал ту историю, что услышал от старого друга семьи. Теперь стало понятно, как дела у больного и куда исчезают те корабли, что очень долгое время принадлежали государственному пароходству Самары.

Добравшись до двери подъезда, мужчина вдруг ощутил резкий толчок за грудиной. В глазах потемнело. Нахлынула невероятная слабость. Григорич остановился и невольно опёрся рукою за стену.

Боль заполнила грудь и с каждой секундой становилась всё сильней и сильней. Мужчина почувствовал, что в нём появился пылающий протуберанец. Огненный сгусток. хлынул в левую руку.

Раскалённая масса, жгучей волной заполнила окаменевшую спину и залила всё пространство между лопаток. Поднялась в напряжённую шею, а после и в нижнюю челюсть.

Внезапно появилась одышка. Лёгкие сжались от отсутствия воздуха. Всё тело покрылось холодной испариной. Голова закружилась. Григорич вдруг понял, он находится на грани потери сознания.

Вместе со всепроницающей болью его заполняло беспокойство с тревогой. Всё это вместе тотчас сменилось испугом. Он нарастал до тех самых пор, пока не обратился в дикий, всепоглощающий страх. Страх наступающей смерти.

С огромным трудом мужчина поднялся на третий этаж и позвонил в свою дверь. Как назло, всё родные куда-то ушли. Так что, ему никто не открыл. Превозмогая нестерпимую тяжесть, он достал ключи из кармана. Отпер замки и вошёл в небольшую прихожую. Бросив сумку на пол, мужчина захлопнул дверь за собой и увидел проводной телефон, который висел на стенке прихожей.

Ватной рукой, Григорич снял невероятно тяжёлую трубку. С трудом попадая пальцами в кнопки, он набрал номер – 03. На том конце провода отозвались так быстро, словно ждали, когда же он им позвонит?

– Станция скорой помощи слушает вас! – ответил ему женский голос.

Сбиваясь и путаясь в определениях, мужчина, как мог, рассказал о своём самочувствии. Он хотел говорить спокойным, уверенным тоном, но жуткий страх прорывался в его тихую речь и заставлял сильно дрожать надтреснутый голос.

Наконец, на том конце провода спокойно сказали: – Машина к вам послана, ждите. – потом диспетчер добавила: – Лягте, как можно удобнее, и постарайтесь не двигаться. – в трубке зачастили гудки.

Кое-как Григорич разулся. Прошёл в ближайшую комнату. Осторожно, как хрустальную вазу, опустил себя на мягкий диван и приготовился ждать минут тридцать, а может и больше. Самара город большой, кода они ещё сюда доберуться?

Нестерпимые рези в груди никак не слабели. Найти удобное положение мужчина не мог. От боли и страха Григорич стал тихо стонать. На стене висели большие часы. Они, как ни в чём не бывало, тикали вызывающе громко.

Через пять нестерпимо длинных, бесконечных минут, раздалось настойчивое дребезжанье звонка. Григорич собрал свои силы и весьма осторожно сполз с дивана на пол.

С огромным трудом поднялся на ноги и, качаясь из стороны в сторону, он прошёл в небольшую прихожую. Открыл наружную дверь, и увидел двух человек в белых медицинских халатах.

Гости бросили взгляд на хозяина. Не говоря ни единого слова, они шагнули в квартиру. Взяли мужчину под руки и, не слушая его возражений, отвели назад в комнату. Медработники сноровисто уложили больного на мягкий диван, переглянулись, и стали над ним колдовать.

Через минуту один эскулап заявил: – Теперь всё понятно! Инфаркт! Вы едите с нами. Вас нужно срочно доставить в больницу!

Григорич кивнул и попытался подняться.

– Лежите, лежите! – вскинулся медик: – В машину вас отнесут на носилках.

Мужчина хотел возразить.

– Я запрещаю вам двигаться! – крикнул врач на больного. Тот покорно опустился на спину. Доктор достал из чемоданчика небольшую стальную коробочку. Выудил из неё толстый шприц и ловко сделал пару уколов.

Скоро появился его юный напарник, который ходил неизвестно куда. С ним пришли трое крепких мужчин. В них Григорич узнал соседей по дому. Они положили инфарктника на раскладные носилки. Осторожно пронесли его по узенькой лестнице и погрузили в «карету экстренной помощи».

Машина плавно тронулась с места. Распугивая звуком сирены всех окружающих, она стрелой помчалась по городу. По дороге больной поведал врачу о том, как он опрыскал картошку на даче и надышался какой-то химической дрянью.

– Очень возможно, что химикат послужил последним толчком. – сказал ему врач: – Но, скорее всего, ваше сердце было уже на пределе. Вот организм и не выдержал лишней нагрузки.

Григоричу опять повезло. Пробок на дороге не встретилось. До больницы доехали удивительно быстро, минут за семь или восемь. В приёмном покое его переложили в каталку и бегом повезли по пустым коридорам.

Слабость и дурнота вновь накатили с немыслимой силой. Сознание опять помутилось. Мелькавшие над головою, яркие лампы стали слегка расплываться. Скоро все они слились в одно большое пятно. Из нестерпимого блеска вдруг выплыло чьё-то лицо. Последнее, что услышал больной, были слова: – …морфин, внутривенно…