Вторая попытка (СИ)

— Японцы мне об этом постоянно говорили, но не думаю, что они это смогут сделать. Винтовок, пушек и коней в таком количестве у них просто нет. Скорее всего, они развернут резервные бригады по штатам как наши восточно-сибирские, где полки в два батальона. На каждую такую бригаду выделят по дивизиону артиллерии и эскадрону конницы — у них лошадей просто нет в таком количестве, я их вообще в стране мало видел. Больше пехоты развертывать нет смысла, даже если хватает обученных запасных солдат — у нас имеются скорострельные трехдюймовые пушки и шрапнели. И выдвижение этих бригад произойдет не раньше чем через три месяца, ведь подразделения и части нуждаются в сплачивании, с последующим проведением учений — ротных, батальонных и полковых. А там необходимо провести маневры, и лишь после этого соединение считается боеспособным.

— Уже легче, — пробормотал наместник, а Зиновий Петрович, быстро черкая карандашом по листу бумаги, подытожил:

— Против нас будут действовать тринадцать пехотных дивизий и такое же число бригад, общей численностью в 260 батальонов пехоты, 68 эскадронов конницы и 45 дивизионов артиллерии, в них 774 полевых и горных орудий. И это все силы, которые выдвинет против нас противник?

— По докладам наших военных агентов, японцы закупили пулеметы «гочкиса» под свой патрон — примерно по одному на батальон, — тихо произнес Куропаткин, — на ученьях мне показали действия такой команды, где имелось несколько пулеметов, вроде четыре.

— Мы на флоте давно их приняли на вооружение, только системы «максима», на каждый боевой корабль для десантных партий или установки на мостиках для отражения атак миноносцев, — отозвался адмирал Алексеев.

— В армии две пулеметные команды сформированы, по восемь «максимов», — в тон ему задумчиво отозвался военный министр, и как бы подвел черту, причем в голосе прозвучала нескрываемая горечь. — Как раз на одну полнокровную дивизию хватит.

— Пулеметы нужны, — покачал головой Рожественский, зная с какой поспешностью в военном министерстве принимали их на вооружение во время войны. — Можно закупить те же «гочкисы» без переделки под наш патрон. Слышал, что в Дании есть пулеметы системы генерала Мадсена, они гораздо легче по весу, как две винтовки, а не восемь пудов, как на больших «двуколках». Через императрицу Марию мы сможем закупить несколько сотен и передать их той же коннице — даже вьюки не потребуются.

— Пожалуй, так и сделаем, — отозвался Куропаткин, — это не броненосцы, но все равно цены на них отнюдь не божеские, да и стрелка готовить долго.

— В войне все сторицей окупится. Если солдат мало, а перебросить много войск мы просто не сможем, то нужно дать им лучшее оружие, и должным образом устроить обучение. Мы тоже не собираемся бросать в линейный бой против японских броненосцев корабли с устаревшей артиллерией — один выстрел в три минуты, или за минуту, ведь есть разница?!

— Огромная, мы недаром новую трехдюймовку на вооружение приняли, — произнес Куропаткин. — Правда, их пока не так и много — чуть больше двух тысяч изготовили орудий, в прошлом году новый образец на вооружение приняли. Но уже один дивизион в почти каждой артиллерийской бригаде имеется, а то и по два выходит.

— Какие силы у нас на начало кампании, если она скоро начнется?

Тихо спросил Рожественский и посмотрел на помрачневшего наместника. А лицо военного министра приняло угрюмое выражение, Алексей Николаевич даже скривился, будто лимон прожевал…

Русские люди недаром говорят — «задним умом крепки». Какие только проекты не могут рождаться в головах после печально закончившийся войны, которая вот уже сто двадцать лет продолжает будоражить умы. Поражение, превратившееся в катастрофу…

Глава 19

— В Маньчжурии, Приморье и Квантунской области сосредоточены девять восточно-сибирских стрелковых бригад четырех полкового состава, в два батальона каждый. Каждой бригаде придан артиллерийский дивизион из трех восьми орудийных батарей, новых скорострельных пушек одна батарея в каждом, — вместо Куропаткина принялся отвечать Алексеев. Да оно и понятно — наместник, пусть и в адмиральском мундире, уже знал вверенные ему части чуть ли не до последней роты. И эти знания сейчас демонстрировал, постукивая карандашом по столу.