Вторая Советско-финская война, 1941 год

Но с другой стороны, вот так огульно обвинять всех тоже не стоит. Комкор генерал Панин выстроил свои войска в соответствиии с требованиями Полевого Устава РККА. Основная часть этого Устава посвящена разбору и наставлениям по решительным наступательным действиям мощным ударом, почему-то, в основном, фронтальным, в лоб. Этому Уставу надо бы посвятить отдельный роман: в первых строках там утверждается, что Красная Армия – это самая наступающая армия в мире – вот так, не больше и не меньше. И что вы хотите от обороны при таких требованиях? Действиям в обороне в Уставе посвящены несколько страниц, где оборона рассматривается как вынужденная мера перед накоплением и сосредоточением сил для нового решительного наступления. Так вот, оборону стрелковой дивизии и корпуса предписывалось выстраивать, разделяя свои войска на две-три части: первая – это основная линия обороны на подготовленных позициях, или иначе – «сковывающая группа»; вторая часть войск – в ближнем тылу, чтобы встретить в случае чего уже измотанного врага на второй линии обороны – она же «ударная группа», или же войска, предназначенные для разгрома обескровленного противника и перехода опять таки в решительное наступления; и третья часть – резерв [7].

И, похоже, комкор-42 Панин так и выстраивал свою оборону: в первой линии – 122 сд, во второй – 104 сд, ну, а в третьей – танковая дивизия – кому как не ей добить врага и на его плечах ворваться во вражеский стан и довершить разгром малой кровью и на чужой территории. По той же уставной схеме просматривается и оборона 122-й дивизии генерала Шевченко: 715 полк должен был встретить первый удар противника и измотать его, 420 полк – зачистить то, что все-таки пробралось в наши тылы, а третий полк, 596-й сп, вместе с приданным танковым батальоном должен был преследовать бегущих немцев уже по Финляндии. Но что-то пошло не так.

Один из немецких полков (392пп из 169пд) прошел без боя между нашими батальонными узлами обороны в тыл всей позиции, его не атаковали. Наши батальоны относились к разным полкам, и я подозреваю, что между ними элементарно не была налажена прямая связь – только через штаб дивизии, а это потерянное время, учитывая стойкую нелюбовь наших командиров к радиосвязи. К тому же, как отмечено в журнале боевых действий (жбд) 122сд от 5 июля: «С 16 до 17 часов самолеты противника беспрерывно бомбили передний край обороны (следуют номера батальонов – авт.) группами по 12-18 самолетов, а иногда и по 25-25. В 17-00 противник прорвал фронт 3/596сп» [8]. От себя добавим: 25 пикировщиков на один батальон – это ад! Тем более что отгонять их было нечем. В те дни появилось такое вынужденное изобретение сил ПВО: обычную полевую пушку Ф-22 нацеливали как можно выше в зенит и вели заградительный огонь шрапнелью – облачка разрывов вынуждали немецких пилотов вести себя менее развязно.

В течение 5-7 июля уже в условиях наметившегося поражения 122-й дивизии и ее неизбежного отхода на 15-20 км на восток (все-таки это был именно организованный отход, не беспорядочное отступление и не бегство) целая танковая дивизия (без одного батальона, направленного в помощь 122сд для действия мелкими группами по несколько танков) продолжала простаивать вблизи от описываемых событий, практически в 2-3 часах хода. Около трех сотен танков, 24 гаубицы, бронемашины, полк мотопехоты на более чем тысяче автомобилей так и не дождались приказа о наступлении. 15 танков КВ дивизии могли сокрушить любую противотанковую оборону, тем более в контратаке на неподготовленные позиции. Немецкие 37-мм противотанковые «колотушки» были бессильны против брони КВ с любых дистанций.

4 июля в танковую дивизию поступил приказ начальника Генштаба Жукова об отправке дивизии на другой участок фронта, но он был под различными предлогами проигнорирован. Танковый батальон был направлен в контратаку, но решающего успеха не добился, так как не было достаточного взаимодействия с пехотой и артиллерией дивизии. 7 июля в бои ввязывается уже один из двух танковых полков.