Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.

“Всё это, как и то, что прокурор, гражданские истцы и куда более высокие власти старались их выгородить, чем запятнали себя как соучастники преступления, запечатлено на десятках страницах трёхтомной стенограммы процесса”.

Как видим, - версия Солженицына намного короче, яснее, адекватнее происшедшему, а версия Резника сильно “наворочена” бурным воображением.

Бесспорно, что Резник хорошо изучил всю эту трёхтомную стенограмму судебного процесса и придирается к Солженицыну в деталях, например, Резник:

“Читаем в книге (Солженицына), - таинственно умерли оба сына Чеберяк - что не верно: у Чеберяк был один сын и две дочери, умерли сын Женя и дочь Валя”.

При такой дотошности Резника - он не называет ни одного доказательства причастности к убийству Веры Чеберяк и её знакомых - хотя утверждает, что они “фактически были многократно и бесспорно уличёнными…”. Резник эти “доказательства” - если бы они существовали, обязательно бы вылил с комментариями на страницы своей книги.

В честности А. Солженицына сомневаться не приходиться, - даже С. Резник не обвиняет его во лжи. Резник делает свой “доказательный” акцент на связь Чеберяк с уголовным миром - прожжённая уголовница, от которой можно было ожидать чего угодно, но на самом деле Резник знает, что у Чеберяк Веры Владимировны была нормальная семья: муж и трое детей, жили небогато, но счастливо. И когда внезапно умер её муж - почтовый чиновник, то бедной вдове без профессии и работы необходимо было как-то вырастить одной троих детей - вот ей ничего и не оставалось, как сдавать комнату для встреч, и кормить детей за счёт этого притона.

А поскольку других связей вокруг Андрея Ющинского не было - как только та, что он дружил с детьми Чеберяк, то Веру Владимировну и её детей и “сделали” “лучшие интеллигенты” столицы, адвокаты Бейлиса и лидеры еврейского сообщества - вторым центром трагедии.

Стоит учесть общественную обстановку, в которой проходило следствие в течение двух лет и судебный процесс - “поднялась и кампания либерально-радикальных кругов, и прессы, не только российской, но вот уже и всемирной”, - пишет Солженицын, и Резник этого не опровергает. Исход “дела Бейлиса” был настолько важен, что еврейские лидеры использовали все возможные ресурсы, - даже коммунисты Ленина-Бланка, естественно, исходя из национальной солидарности, - решили оказать активное давление на суд. - В Киеве комитет РСДРП Ленина выпустил листовки к забастовке-протесту в поддержку незаконно обвиняемого Бейлиса, вот отрывок из одной из этих листовок:

“Наш голос - голос рабочего класса России, должен особенно сильно звучать в общем хоре протестующих голосов. Вместе с рабочим классом всего мира… Вместе со всей российской демократией… этот дикий разгул царизма и его слуг-черносотенцев… Долой царизм с его кровавой политикой! Да здравствует Российская революция!”

Коммунисты организовали митинги и забастовки в поддержку преследуемого мученика Бейлиса и против “кровожадного режима” во многих российских городах, и об этом сейчас стыдливо умалчивают. Пришла на помощь еврейскому сообществу и традиционно помогающая этим “угнетенным” “прогрессивная” российская интеллигенция, - Д. Мережковский во время выступления в “Обществе…” по делу Бейлиса доказывал, что оно “унижает Россию”, “позорит суд”, “Россия лежит трупом у себя в дому” и т.п. В. Розанов вспоминал призывы Керенского и Соколова “не подавать руки тем, кто говорит о еврейском ритуале”.

В такой нагнетенной и гнетущей ситуации - любые найденные более-менее веские доказательства причастности к убийству Веры Чеберяк или попытка сокрытия оных властями были бы найдены за любые деньги и растиражированы моментально с огромным шумом и скандалом, но этого не было.

Версия трактовки событий С. Резника и Я. Рабиновича не выдерживает никакой логики. - Во-первых, зачем несчастной Вере Чеберяк, находящейся под двойным следствием: государственным и частным - и убивать собственных детей?! - “вероятная убийца двух своих собственных детей” - нагло и бессовестно утверждает С. Резник о Чеберяк, - и ни одного объяснения, ни одного доказательства, ни маломальского мотива не удосуживается сказать, - хотя, бесспорно, думал об этом не один день и не одну ночь.