Вторая тетрадь смешных любовных историй

-- Очень жаль, что вы сами не поинтересовались этой книгой, -- атаковал я своего режиссера. -- Если бы вы вникали в такие вещи, а не перепоручали операторам, ваши фильмы, пожалуй, были бы не так поверхностны и не было бы в них стольких глупостей... Извините, -- обратился я к девушке, -- не стоит, конечно, беспокоить вас нашими производственными проблемами. Наш фильм -исторический и будет касаться этрусской культуры в Чехии...

-- Да, -- девушка снова поклонилась.

-- Это очень занимательная книга, посмотрите, -- подал я девушке немецкий том. Та взяла его в руки с каким-то набожным страхом и по моему настоянию перевернула пару страниц.

-- Где-то недалеко отсюда должно быть городище Пхачек, -- продолжал я, -которое было центром чешских этрусков... Но как туда попасть?

-- Это недалеко, -- обрадованно сказала девушка: она хорошо знала дорогу на Пхачек, что придало ей некоторую уверенность в том несколько туманном разговоре, который мы с нею вели.

-- Да? Вы знаете? -- спросил Мартин с наигранным облегчением.

-- Конечно! -- ответила девушка. -- Это час пути отсюда.

-- Пешком? -- спросил Мартин.

-- Да, пешком.

-- Но мы с машиной, -- сказал я.

-- Не будете ли вы нашим лоцманом-экскурсоводом? -- спросил Мартин, но я не стал продолжать обычный шутливый ритуал. Более точный в психологических оценках, чем Мартин, я почувствовал, что легкомысленный треп в этом случае нам только повредит, и наше оружие сейчас -- абсолютная серьезность.

-- Мы не хотим злоупотреблять вашим временем, -- сказал я, -- но если бы вы были так добры и подарили бы нам пару минут, чтобы показать место, которое мы ищем, вы бы нам очень помогли, и мы оба были бы вам очень признательны.

-- Да, конечно, -- девушка снова поклонилась, -- с удовольствием... Мне только нужно... -- Лишь сейчас мы увидели в ее руках сетку, а в ней две головки салата. -- ...нужно отнести маме салат, но это недалеко, и я бы сразу пришла...

-- Разумеется, вы должны отнести маме салат вовремя в целости и сохранности, -- сказал я. -- Мы с удовольствием подождем.

-- Да. Это займет не больше десяти минут, -- она еще раз поклонилась и, воодушевленная, поспешила домой.

-- О Боже! - воскликнул Мартин и сел на лавку.

-- Прекрасно!

-- И не говори! Эта стоит двух фельдшериц.

Обманчивость излишней уверенности

Но прошло десять минут, четверть часа, а девушки не было.

-- Не беспокойся, -- утешал меня Мартин. -- Если она чего-то стоит, значит придет. Наш приступ был абсолютно правдоподобным, и девочка была в восторге.

Я тоже так думал, и мы остались ждать, с каждой убывающей минутой все более жаждая этой девушки, похожей на девочку. Между тем минуло время, назначенное для встречи с вельветовой девушкой, но мы были так настроены на девушку в белом, что даже не встали с лавки.

А время шло.

-- Послушай, Мартин, -- сказал я наконец. -- Мне кажется, она не придет.

-- Как ты это объяснишь? Ведь она внимала нам, как божеству.

-- Да, -- сказал я, -- и в этом наша беда. Она нам чересчур поверила!

-- А ты чего хотел -- чтоб не поверила?

-- Так было бы лучше. Чрезмерная вера -- наихудший союзник. -- Эта мысль меня увлекла. -- Когда веришь во что-то буквально, свою веру приводишь к абсурду. Скажем, сторонники определенной политики никогда не принимают всерьез ее софизмы, но лишь практические цели за ними. Ведь политическая фразеология и софизмы -- не для того, чтоб им верили. Они скорее служат чем-то вроде отговорок -- на основе общей договоренности. Сумасшедшие, которые принимают их всерьез, рано или поздно находят в них противоречия, начинают бунтовать и рано или поздно кончают как еретики и отступники. Нет, излишняя вера никогда не приводит ни к чему доброму -- и не только в политических и религиозных системах, но и в нашей, с помощью которой мы хотели завоевать эту девочку.

-- Я что-то перестаю тебя понимать, -- сказал Мартин.

-- Все очень просто: для этой девушки мы -- всего лишь два важных и уважаемых господина, а она, как воспитанный ребенок, который уступает в трамвае место старшим, хотела нам угодить.

-- Так почему же не угодила?

-- Потому что слишком поверила. Отдала маме салат и сразу же восторженно рассказала о нас: об историческом фильме, об этрусках в Чехии, и мама...

-- Да, остальное понятно... -- прервал меня Мартин и встал со скамейки.

Предательство

Солнце тем временем уже медленно опускалось на крыши местечка, слегка похолодало, и нам стало грустно. Мы заглянули еще раз на всякий случай в кафе-самообслугу -- не ждет ли нас там каким-то чудом девушка в вельвете. Там ее, конечно, не оказалось. Была уже половина седьмого. Мы подошли к нашей машине и вдруг почувствовали, будто нас двоих изгнали из чужого местечка со всеми его радостями. Мы решили, что нам ничего не остается, как только укрыться на экстерриториальной почве своего автомобиля.

-- Послушай! -- обратился ко мне Мартин в машине. -- Брось ты это похоронное настроение! Для этого нет никаких оснований: самое главное еще впереди!

Я хотел напомнить ему, что на это главное у нас всего-то час времени из-за Иринки и ее жолика, но промолчал.