Вот выдержки из обращения командира 50-го армейского корпуса вермахта к войскам от 22 декабря 1943 года: «…Нет сомнения в том, что противник в скором времени, выбрав благоприятную погоду и местность, перейдет в наступление на различных участках Ленинградского и Ораниенбаумского фронта. Каждый из нас должен знать — какой цели он хочет достичь этим наступлением. Он хочет уничтожить армию. Противник надеется добиться решения в свою пользу на всем Восточном фронте…Мы должны выполнить приказ. Это значит, что никто не двинется назад, каждый будет бороться до последнего патрона, до последней гранаты…»
А вот что было сказано в приказе по 10-й авиаполевой дивизии от 11 декабря 1943 года:
«…Для усиления Ораниенбаумского фронта вводится танково-гренадерская дивизия СС „Норланд“ на участке Кожаново, Петровицы. В случае наступления противника каждый опорный пункт, каждый дот должен защищаться до последнего человека. Отхода быть не может».
Так гитлеровцы думали и говорили до начала январской операции наших войск. А когда Красная Армия перешла в наступление, прорвала сильно укрепленную оборону гитлеровцев и, не давая противнику покоя ни днем ни ночью, продолжала победоносное движение вперед, враг заговорил по-другому. Вот полные отчаяния и безнадежности показания пленных, содержание захваченных документов и перехваченных переговоров:
«…Наши офицеры совершенно ничего не знали об обстановке. Ходили самые разнообразные слухи. Офицеры, чтобы успокоить солдат, уверяли, что наступают не русские, а мы. Я и несколько бывших со мной солдат сдались в плен…» (солдат четвертой роты 531-го дивизиона охраны береговой артиллерии).
«…Мы удивляемся, что у русских так много артиллерии. Ведь Россия потеряла все основные промышленные районы. Многие солдаты совершенно лишились самообладания и безумно метались по сторонам. 15.1.44 русские нас окружили. Мы свыше двух суток блуждали по лесу, потеряв всякую ориентировку. Голодные и холодные, мы решили сдаться в плен…» (командир взвода велороты 10-й апд.).
«У нас царил полный беспорядок. Никто не знал, какие деревни заняты русскими и какие еще удерживаются. Потери были огромны. К вечеру 18 января из двадцати четырех самоходных орудий у нас осталось только десять. Половина из них оказалась без прислуги. Утром нас атаковали русские танки, и все орудия дивизиона стали добычей русских…» (офицер 1-й батареи дивизиона самоходных орудий моторизованной дивизии СС «Норланд»).
Паникой были охвачены не только солдаты, но и штабы. Вот характерный телефонный разговор начальника оперотдела штаба 50-го армейского корпуса с командиром батальона связи. На запрос последнего об обстановке начальник оперотдела сообщил: «170-я пд отошла южнее линии Дудергоф, Красное Село, 126-я пд почти окружена. 802-й артполк разбит». На вопрос командира батальона связи «Что же делать дальше?» ответил: «Сегодня получена телеграмма командующего армией генерал-полковника Линдемана — держаться при любых обстоятельствах».
Тяжелое поражение, нанесенное петергофско-стрельнинской группировке врага, создало благоприятные предпосылки для дальнейшего развития наступательной операции. Командование Ленинградского фронта поставило перед войсками задачу: ударом в юго-западном направлении перерезать пути отхода противника на Нарву, отбросить его в лесисто-болотистый район южнее Кингисеппа, Сиверской и там уничтожить.
По приказу командующего фронтом 24 января мы передали 108-й корпус 42-й армии. Взамен его в нашу армию вошел 109-й стрелковый корпус. Перегруппировку произвели быстро. Я поехал в один из корпусов, начальник штаба армии генерал П. И. Кокорев — в другой. Мы лично руководили перегруппировкой, чтобы уже на следующий день продолжить наступление.
С рубежа железной дороги Гатчина — Кингисепп войска армии повернули фронт на запад. Таким образом, в целом мы совершили поворот на сто восемьдесят градусов.
Командирам соединений было приказано усилить темп наступления, не прекращать активных действий ни днем ни ночью, наращивать удары путем своевременного ввода в бой резервов…
27 января соединения 122-го стрелкового корпуса овладели укрепленным пунктом Волосово.
Страшная картина предстала здесь нашим глазам. Прежде чистый и живописный дачный поселок был сильно разрушен. На запорошенных снегом пепелищах торчали черные печные трубы. Уцелевшие дома глядели пустыми глазницами окон.
Гитлеровцы учинили в Волосове зверскую расправу над советскими людьми, всячески издевались над ними, многих расстреляли. У меня сохранилась фотография шестнадцатилетней волосовской школьницы Нади Тугановой. Она поддерживала связь с партизанским отрядом товарища Сергея. По поручению партизан поступила работать на немецкую почту, добывала ценные разведывательные сведения.
Незадолго до начала нашего наступления фашисты произвели в Волосове массовые аресты. Попала в гестаповский застенок и Надя Туганова. Ее избивали, пытали электрическим током, но мужественная девушка не выдала товарищей.