Вторая ударная в битве за Ленинград

В газете «Балтийский луч» Ломоносовского района была опубликована заметка «Летопись подвига». В ней содержалась просьба к защитникам Ораниенбаумского плацдарма, читателям газеты, участвовать в создании сборника воспоминаний ветеранов 2-й ударной армии. Очень хочу, чтобы в этом сборнике нашлось местечко и для описания мужества и отваги тех, кому пришлось защищать Ораниенбаумский плацдарм от ударов противника со стороны моря.

Конечно, в первый период войны 2-я ударная армия не была непосредственно связана с делами воинов на Ораниенбаумском «пятачке». Но вся последующая борьба за освобождение Ленинграда от блокады навечно связала их судьбы.

С августа 1942 года по октябрь 1944 года я находился в 6-м отдельном стрелковом полку морской пехоты. Он оборонял острова Лавансари и Пенисари (ныне Мощный и Малый). Они находятся друг от друга в десяти километрах и лежат на траверзе г. Нарва и мыса Кургальского. Мы находились как бы в двойном кольце блокады. По этим островам проходил передний край морской обороны Ленинграда.

Наши острова называли форпостом Балтики. Так же называлась и выпускавшаяся здесь газета «Форпост Балтики». «Костью в горле» окрестили вражеские генералы эти острова, преградившие путь фашистам к Ораниенбаумскому побережью и к Кронштадту. Мы были как бы впередсмотрящими к обороне Ораниенбаумского плацдарма.

Противник не оставлял мысли о захвате островов. Он установил тяжелые батарей на Кургальском мысу с южного берега Финского залива и на мысу Котка с северного берега и вел систематический обстрел этих кусочков советской земли. Изнуряющий повседневный огонь, постоянная угроза высадки десанта… Никто не мог знать, в какую из ночей противник попытается сделать это.

Мне и моим боевым товарищам довелось защищать о. Пенисари, оказавшийся на самом острие защиты Ораниенбаумского плацдарма. Хорошо помню наших бесстрашных командиров младшего лейтенанта Рейдмана, сержанта Козловского, старшего краснофлотца Субботина. Они учили нас бить врага без промаха. В августе 1942 года мы давали клятву на верность Родине: «Пока бьется наше сердце, пока видят глаза, пока руки держат оружие — не бывать фашистам в Ленинграде!»

Ночью вся противодесантная оборона находилась в боевой готовности. Отдыхали прямо на боевых постах у пулеметов. По всему периметру острова у воды располагались наблюдатели. Они следили за горизонтом и шумом кораблей противника. Днем боевая готовность, конечно же, сохранялась. Между боями с фашистской авиацией мы укрепляли свою оборону на случай морских десантов противника. Строили быстро, хотя не было среди нас строителей-специалистов, не было никакой техники. Все делалось вручную. Морские пехотинцы и артиллеристы превращали остров в неприступную крепость. Работали с рассвета дотемна. Перерывы были, когда отбивали налеты вражеской авиации.

Оборону строили под руководством старшины Василия Петровича Сослюка, сержанта Герасимова. Работали охотно, с огоньком, хотя условия были тяжелейшие: ни гвоздя, ни нужного инструмента в достаточном количестве. Наши краснофлотцы Червяков, Степанов, Титов, Иванов, Богачев, Гуськов всегда отличались изобретательностью и выдумкой. А зенитчики лейтенанта Зинукова, смелого и отважного командира, отбивали атаки вражеских самолетов по нескольку раз в день.

Многие защитники островов в той сложной обстановке вступили в ряды Коммунистической партии, в комсомол.

Я тоже вступил в ряды комсомола. Нашим комсоргом был старший краснофлотец Василий Воробьев. Лейтенант Лысенко был у нас политруком. Это был смелый и бесстрашный командир, за которым можно было идти в любой бой. Он умел словом подчинить себе бойцов.

Лейтенант Коротков и старшина Селезнев учили нас ночному бою. Не было ни одной ночи, чтобы эти люди отдыхали. Они всегда были вместе с нами, в готовности отразить врага. По ночам фашистские катера подходили близко к острову, но всегда получали отпор.

Наши самолеты сбрасывали нам боеприпасы, продукты и почту. Помню, летчики с выключенными моторами спускались низко и кричали: «Привет балтийцам!» Это были отрадные минуты: приходила от родных весточка с Большой земли (для нас Ленинград был Большой землей).

Наши радисты Матюхин, Галкин, Николай Васильев по первому требованию Кронштадта включали радиомаяк для прорыва наших тральщиков и подводных лодок к о. Лавансари. Садилов, Ломачук и я были стрелками-связистами. Наш позывной был «Орел». Позже, когда проложили кабель по дну залива на Лавансари, позывной стал «Ураган». Мы несли вахту на коммутаторе, держали связь с огневыми точками, с артиллерийскими постами лейтенанта Зинукова.