Но я так и не проверил этой своей догадки. Сначала кончилась музыка и Игорь Бонда-ренко, обеспечивавший музыкальную программу вечера, поставил на проигрыватель одну за другой несколько пластинок с бодрой музыкой, под которую тогда не полагалось танцевать парами. А потом когда снова зазвучало что-то медленное, Соколова, не дождавшись, пока я подойду к ней, приняла предложение к танцу от стоявшего рядом с ней Сережки Крестова.
"Ах, так!"- мысленно возмутился я и пригласил танцевать ближайшую подругу Натальи- Ольгу Федорову.
Что делать, мне было всего шестнадцать, а в этом возрасте мы часто бываем максималистами и порой совершаем необдуманные поступки.
Ольга тоже отнюдь не возражала против того, что обе мои руки обвивали ее талию. Наоборот, в ответ она спокойно положила свои ладошки мне на плечи, и я прямо через рубашку ощутил, как они горячи. Потом Оля сама придвинулась ко мне еще плотнее, и руки ее теплым кольцом сомкнулись вокруг моей шеи. При этом наши щеки соприкоснулись, но Ольга не отстранилась, я- тоже. Так, весьма откровенно обнявшись, мы и продолжили этот танец.
Ах, молодость, молодость- горячая пора! Мне кажется, что я до сих пор помню, какие жаркие у нее были руки и щечки. Хотя Ольгу я и не целовал, между нами довольно быстро возникло некоторое взаимопонимание. Настолько сильное, что во время следующего танца Ольга прошептала мне на ухо: "Когда вечеринка закончится и мы пойдем домой, то, если хочешь, можем отколоться от всех и пойти погулять вдвоем. Хочешь?"
Я был не против. Но в этот вечер мне больше хотелось прогуляться с Соколовой, а Наталья почему-то мне подобного предложения не делала, то ли из скромности, то ли потому, что видела, как плотно мы с Федоровой обнимаемся во время танца. А еще я на Наташку был сердит за то, что она танцует с другими, а не со мной. Но сам я ее не приглашал, ибо мне очень хотелось, чтобы она первая ко мне подошла. Ну, в общем, полная юношеская ерунда.
С тех пор мы с Соколовой так и не смогли найти общего языка. Хотя, пожалуй, у нас был еще один шанс стать друзьями.
Уже в марте месяце, накануне весенних каникул, отправляясь в клуб молокозавода на новую кинокомедию, я вдруг подумал, что было бы совсем неплохо взять с собой какую-нибудь девчонку. Идея эта посетила меня, когда на полпути до очага культуры я встретил Федорову, выходившую из магазина хозтоваров с каким-то большим пакетом в руках. Я поздоровался с одноклассницей и, как истинный джентльмен помог ей донести сверток до дома. По дороге я и пригласил ее в кино. Ольга готова была согласиться, если бы не одно "но". В свертке у нее были обои, которые именно в эти выходные ее родители собирались клеить на стенку. Одним словом, ремонт, и родители ее никуда не отпустят. Но заботливая Ольга подсказала мне другой вариант: а почему, собственно, мне не пригласить в клуб Наташку Соколову, она точно пойдет.
Я так и не узнал, пошла бы Наталья со мной в кино или не пошла, поскольку ее не оказалось дома. В этот, как оказалось, неудачный для меня день она была в музыкальной школе. Об этом мне сообщила ее мать. Правда, она еще говорила, что Наташа должна вот- вот придти, но время сеанса стремительно приближалось, и, прождав бесполезно двадцать минут, я пошел в кино один...
Я до сих пор не знаю, правильно ли я поступил тогда, не дождавшись ее. Может, если бы наша встреча в тот день состоялась, мы бы, наконец, объяснились и в наших отношениях произо-шли бы коренные перемены? А может, изменились бы даже наши судьбы? Не знаю.
Хотя, если честно, пока я своей судьбой доволен.
Фильм- комедия прибалтийского производства- был отвратительный. Настроение у меня было испорчено: весна, понимаешь, а я, как перст, один. Возраст переходный. Короче, в понедельник я опять наговорил Наташке колкостей, как будто она в чем-то была виновата. Соколова не сдержалась, ответила. Слово за слово и дошло до того, что на последней перемене я вручил ей записку, в которой просил прощение за свое поведение на том памятном нам вечере. Казалось, что здесь такого, но все дело в том, как я это написал!
"Наталья,- начал я официально,- я очень извиняюсь за тот безобразный поступок, который я совершил 23-го февраля сего года.
Поцеловав тебя, и ощутив вкус полыни на губах, - (Каков я был мерзавец! Экое поэтическое хамство!)- я понял, что поступаю неправильно. За что и прошу тебя меня простить. Одновременно я обещаю, что больше подобного гадкого поступка никогда не повторю."
Да, тогда я был жестоким парнем.
Интересно, знала ли Соколова, что это именно я приходил к ней в прошедшую пятницу в гости и с какой целью?
После этого наши отношения только ухудшались. И это несмотря на то, что мы оба знали, что нравимся друг другу. Нас не спас даже десятый выпускной класс. Весь год мы ходили и дулись друг на друга, как мышь на крупу. Кончилось тем, что, похоже, Наталья меня всерьез возненавидела. К концу учебы мы перестали даже здороваться, а на выпускном вечере не сказали друг другу ни слова на прощанье.
V