Вторая Вода (СИ)

   Я конечно удивился и спросил: " А у тебя и гараж есть?" На что Маринка ехидно ответила, что у нее и машина есть. Старенькая правда, 90-го года, но зато "Мерседес". Мне осталось только улыбнуться.

   - А вот рядом с ним в темно-сером костюме сидит мой второй муж,- шепотом сообщила Вербицкая.

   - Подожди, это же..., как его... Пашка.., а фамилию вот забыл. Он же одно время у нас в школе комсомолом заправлял?

   - Колыванов,- шепотом напомнила Маринка фамилию бывшего комсорга.- Он и потом свою карьеру с помощью комсы делал. В институт-то, говорят, его только благодаря направлению райкома приняли. А то бы он и по конкурсу не прошел. А когда он вернулся, то и года по специальности не проработал, как его секретарем чего-то там избрали. А сошлись мы с ним, когда он уже в местном агропроме главным инженером был.

   - Ну и что же ты с таким уважаемым человеком не ужилась?- вежливо и не без любопытства поинтересовался я.

   - Козел он,- зло сообщила Маринка.- Как и все бывшие коммуняки. На трибуне одно болтают, а как в жизни до бани дойдет, так без бл...й обойтись не могут.

   Я промолчал, переваривая столь эмоциональное высказывание.

   - Этот, хорек, еще и мной хотел расплатиться с нужными ему людьми,- продолжила неожиданно свой рассказ Вербицкая.- Как только в 92-м у нас капитализм начался, он стал всякие сделки проворачивать. Тоже, конь ретивый, в ротшильды метил. А так как он в жизни, кроме как языком молоть, ничего не умел, то все его начинания кончались пшиком. Сейчас-то его дружки в местный агробанк пристроили на непыльную должность...

   - Слушай, Марин, а первого твоего мужа здесь нет?- поинтерисовался я.

   - Не-е. Жорка Хвостов в нашей школе не учился. Он же железнодорожник и к нам в Реченск попал по распределению после института. Я с ним познакомилась, когда на станции кассиром работала.

   Он сейчас на узловой заправляет. Шишка на ровном месте.

   - А я-то по наивности думал, что первый раз ты за Женьку Французова замуж вышла. У вас же такая l'amoure была.

   - Ля... что?

   - Лямур- любовь.

   - Да ну! Какая там любовь!? Все это детство в заднице играло. Он же у нас на поселке за крутого шел. Борец, мотоцикл "Ява", на фене ботает и вообще все такое прочее.

   - А разве нет?

   - На безрыбье и рак рыба,- многозначительно хмыкнула Вербицкая.

   И, видимо, желая выговориться, Марина продолжила:

   - Он когда в армию уходил, я как дура на проводах ревела. Письма ему писала. А Франц пытался отвечать. Он ведь, если честно, своим корявым почерком на бумаге двух слов связать не мог. Письма писать- это же не матом крыть. А тут еще Сашка Говорков- он с Французовым в одной части служил- в отпуск приехал да по пьяне и давай перед парнями хвастаться, как они там в самоходы в соседнюю деревню бегают, к девкам да за самогоном. А Франц у них- главный самоходчик, и поэтому он и на губе уже два раза сидел, и в отпуск его за это не отпускают. В общем, узнала я, как Женька там развлекался и подумала, а какого хрена я ему верность хранить буду? А тут еще и Жорик ко мне клинья подбивал, а я из себя недотрогу строила. Так что не стала я Французовой, а стала Хвостовой. Вот и весь лямур...

   Мы немного помолчали, глядя, как старшеклассники- парень с девушкой- в бальных нарядных костюмах исполняют вальс и румбу. Потом им на смену вышло с полдюжины мальчи-ков лет десяти-двенадцати. Под баян учителя музыки они не очень-то слажено затянули какую-то народную песню. Разглядывая пацанов, я умилялся их непосредственности, поскольку один из них умудрялся во время исполнения песни почесывать спину, а двое других так и не догадались вынуть руки из карманов брюк.

   Тут стоявший рядом с нами Радик довольно громко шепнул: "Чего это Генка один вернулся? Он же обещал девчонок привезти".

   Мы с Маринкой оглянулись на этот его шепот и увидели в дверях улыбающегося Севастьянова. Он помахал нам рукой, а затем сделал шаг в сторону. И мы увидели, что из-за его широкой спины медленно выплывает Петька Севрюгин, все такой же круглый и розовощекий, как и двадцать лет назад. Конечно же наш классный Колобок за этот долгий срок повзрослел, научился носить модные галстуки и солидные костюмы, приобрел, судя по всему, заметную лысину, но улыбка у него все равно оставалась прежняя: наивная- пренаивная, как у бравого солдата Швейка.

   Генка не стал пробираться к нам через ряды сидящих выпускников, а, размахивая руками, пытался с помощью знаков нам что-то объяснить. Мы дружно закивали головами, хотя лично я ничего не понял. Тем более, что Вербицкая отвлекла меня новой репликой.

   - Смотри-ка, легок на помине...- произнесла она.

   - Кто?- спросил я.

   - Да Франц же. У дверей вон стоит.

   Я поглядел туда, ожидая увидеть могучую фигуру бывшего борца, но ничего подобного там не обнаружил.

   - Да где?- переспросил я.

   - Ну ты слепой, ёлы- палы!- заключила Вербицкая.- С ним сейчас Генка за руку поздоровался и разговаривает.

   - Это- Франц?- изумленно произнес я.

   Мариночка поглядела на меня, как на больного, и, видимо, из жалости ничего не ответила.