Вторая жена

— Тогда поезжай в магазин при деревенском мотеле и купи то, что ты можешь есть! — огрызнулась Фелисити.

— Милая, не надо кричать.

Фелисити тяжело вздохнула. Я люблю его, напомнила она себе, хотя в данный момент даже под страхом смертной казни не смогла бы понять за что.

— Я не кричу, — сказала она. — Я говорю спокойно и рассудительно. В данный момент. Но пока ты не пожаловался на что-нибудь еще, позволь напомнить тебе, что о еде для собаки я не забыла. Я никогда не забываю о собаке. А у тебя три выхода: либо ты съешь еду для собаки, либо сядешь на диету, либо отправишься в магазин при мотеле.

При слове «собака» Пруденс, которая уже вернулась в свою корзину, воспрянула духом и вышла на кухню, яростно виляя хвостом. Она давно съела свой завтрак, но всегда надеялась, что ей перепадет еще что-нибудь.

— Ах ты, помоечная собака, — с любовью сказала Аннабел. Пруденс была единственным существом в Черри-Триз, к которому девочка относилась с неподдельным чувством.

Пруденс начала ходить по кухне кругами и смела хвостом горшок с базиликом, над которым Фелисити просто тряслась. Она специально поставила горшок на стул у окна, чтобы растение могло погреться на утреннем солнце. Земля и базилик полетели в разные стороны, и собака удивленно подпрыгнула.

— Бедная старушка Пруденс, — сказала Аннабел.

— Бедный старик базилик, — сказал Тони и вдруг рассмеялся. Сначала он негромко хихикнул, затем зычно расхохотался, и тут Фелисити вспомнила, за что она его любит. — Ладно, — сказал он, собрал землю, запачканный базилик, засунул все обратно в горшок и торжественно преподнес его Фелисити. — Я съезжу в деревню и куплю что-нибудь в круглосуточном магазине. Но все же, милая, — обратился он к Фелисити, — нам придется как-то организовать свой быт.

Конечно, Фелисити понимала, что он имел в виду не «нам», а «тебе». Она вздохнула. Почему на свете нет справедливости? Почему организовывать быт должна именно она? Почему Тони не хочет ударить палец о палец, чтобы облегчить ее ношу? Она с тоской вспоминала жизнь в Примроуз-Хилле. Только уехав от матери, она поняла, как много делала Айрин. Фелисити отдавала ей деньги и никогда не думала о таких мелочах, как туалетная бумага или зубная паста. Все необходимое появлялось само собой, словно по мановению волшебной палочки. И лишь сейчас Фелисити осознала, что мать была ее доброй волшебницей. Она защищала меня от всех стрел и поворотов изменчивой фортуны, грустно думала Фелисити. Но здесь, в Оукфорде, меня защитить некому. Тони может держать меня за руку и идти рядом, когда мы куда-нибудь выезжаем. Совсем как старинный рыцарь, защищающий свою даму. Но на этом все и кончается. Показное джентльменство, и ничего больше. Одна видимость, от которой никакого толку.

— Я уезжаю, — сказала Аннабел, устремляясь следом за Тони, которому предстояло дежурить весь уик-энд. Она потрепала мать по щеке. — Не беспокойся. Отвозить меня не надо. Не забудь только заехать за мной. Я сяду в автобус. Сегодня урок танцев начинается в десять тридцать. — Она подтащила Пруденс к Фелисити. — Погладь ее. Собака думает, что ты на нее сердишься. Она не нарочно свалила базилик.

Пруденс смотрела на хозяйку с ожиданием. Ее карие глаза с длинными ресницами напоминали Фелисити глаза Тони. Они просили ласки, и Фелисити, как и Аннабел, не могла этому сопротивляться. Фелисити давно забыла о том, что когда-то не любила собак. Во всяком случае, эта собака ей нравилась. Точнее, нравилась большую часть времени. Поэтому она села и начала чесать ее за ухом. Пруденс скосила глаза от удовольствия. Беда в том, что у меня слишком много дел, рассеянно подумала Фелисити, гладя собаку. Похоже, Тони не понимает, как трудно ухаживать за домом. После ухода Саманты он нанял для этой цели миссис Бальфур, но, когда Фелисити переехала к нему насовсем, рассчитал ее.

— Милая, мы ведь не хотим, чтобы она шныряла вокруг, правда? — спросил он. — Миссис Бальфур помешана на чистоте; кроме того, она отчаянная сплетница. При ней твоя жизнь превратится в кошмар.

Тогда Фелисити согласилась, но вскоре подумала, что сделала это напрасно. Сейчас бедняжке казалось, что она справилась бы с помешательством на чистоте и даже с тем, что вся деревня будет знать малейшие подробности ее личной жизни. Она не могла справиться лишь с тысячью и одним делом, ожидавшим ее.

Пруденс ткнула хозяйку в руку, напоминая, что с ней еще не гуляли.