Вторая жена доктора Айболита (СИ)

Счастье вмиг исчезло из глаз Маши. Она вздрогнула и беспомощно взглянула на  Айболита снизу вверх. Он почувствовал, как затрепетала вся ее тонкая фигурка. Он готов был поклясться,  что в ее глазах была мольба о помощи. Она слегка сжала его руку. То ли перепутала с рукавом, то ли нарочно подала знак. Но от этого прикосновения сердце Айболита вдруг сделало два лишних удара и всё тело пронзил электрический ток.

Быть этого не может! В последний раз с ним такое случилось ровно   семь лет назад. Когда Диана, выходя из дома, прижалась к нему в коридоре их квартиры. Тогда Айболит решительно стащил с нее пальто, подхватил на руки и помчался в спальню.

– Отпусти меня, псих! – смеясь, отбивалась Диана, – опаздываю же! Дашка ждет! Она меня прибьёт! Ты же знаешь ее казацкую натуру.  И потом беременным же нельзя, дурак!

– Подождет! – шептал Айболит, ловко и быстро раздевая ее. – Я осторожно. На седьмом  месяце еще можно, если знать как.

– Маньяк ты, Елагин! Как есть маньяк! Где это ты наловчился так  ловко раздевать женщин, а?

– В темном переулке, когда маньячу по ночам, – страшным замогильным голосом ответил он, прикусывая ее шею. – Когда уставшие граждане крепко спят, мы,  чикатилки, выходим на кровавую охоту. И бледная луна вздрагивает от нашего сатанинского смеха. О-хо-хо!

– Мамочки! Перестань, ненормальный, я же боюсь! – взвизгнула Диана, прижимаясь к нему всем телом.

Если бы он тогда знал, что она больше никогда не вернется в их маленькую уютную квартирку. Он бы, как старый пес, лег у порога и никуда бы ее не отпустил. Он бы разбил все часы в доме, чтобы она не знала, когда день сменяет ночь.  А если бы она даже спросила, он ответил бы, как барон Мюнхгаузен:

– Сейчас шесть часов дня. Спи любимая, спи!

Если бы… всегда оно, проклятое. Если ад существует, то на его воротах написано: "Если бы ты знал ".

– Ваня, с тобой все в порядке? – тревожно спросил Нисим.

Айболит вынырнул из омута памяти и электрического поля в тысячу киловатт, которое накрыло их с Машей.

– Извините, Нисим Ирганович, – Айболит быстро помог Маше надеть жакет и поспешно отошел к компьютеру. – Ночью не спал. У пациентки были очень тяжёлые роды.

– А ты чего? – обратился Нисим к Маше. – У тебя тоже роды? В коридор иди, чего здесь уши греешь? Не видишь, что у нас мужской разговор?

– Извини, папа, – пробормотала Маша и поспешно вышла в коридор.

– Я хочу, чтобы ты ее полностью сопровождал во время всего этого… эээ… процесса в Израиле. Ну как, согласен? – Нисим придвинул стул к Айболита и уселся, решительно положив обе ладони на стол.

– Я другого не понимаю: почему не провести всю процедуру в Москве в моей клинике? – Айболит открыл медицинскую карту Маши и принялся ее заполнять. – Зачем тащить нас всех в Израиль?

– Потому что так удобнее и лучше, – отец потер нос.

Ну точно врет! Люди, когда лгут, часто трут нос. Что-то он не договаривает, старый лис. Но из него же и каленым железом не вытащишь. Нечего и пытаться. Тут и не поймёшь, чего в нем больше: еврейской скрытности или кавказской осторожности?

– Помогу чем смогу, – кивнул Айболит.

– И еще… ты приглашен на помолвку моей дочки Маши послезавтра, – Нисим встал и застегнул длинную черную кожаную куртку. – Адрес ресторана я тебе сброшу на телефон.

– Постараюсь быть, Нисим Ирганович.

– Нет, не постараешься, сынок, а будешь, – Нисим положил ему руку на плечо и наклонился, заглядывая в глаза. – Ты – член семьи. Уважение. Ты помнишь это, да? Хотур, сынок, хотур!

Как такое забыть? Хотур. Уважение. У них в Нальчике, из которого они прибыли в Москву, да и на всем Кавказе, отсутствие этого самого уважения становилось причиной кровопролитных войн, которые длились десятилетиями. А иногда и веками.

– Я приду, – кивнул Айболит.

– Слушай, у тебя здесь кофе подают, а?

– В кафетерии внизу. Пойдемте, – Айболит встал.

– Ээээ… не умеешь ты красиво жить, – улыбнулся Нисим. – В кафетерии. А где секретарша с ногами от ушей, чтобы прямо возле твоего кабинета кофе варила? Перед глазами ходила туда-сюда, рассекала, как белый лебедь. А белый лебедь на пруду качает павшую звезду, – запел он  неожиданно молодым и звонким голосом песню группы " Лесоповал".

– Я решу этот вопрос, – улыбнулся Айболит. – Как-то не до того было. А пока пойдемте в кафетерий.

Они спустились на первый этаж.

– Ты пойми,  сынок, мне очень важно чтобы всё получилось. – Нисим задумчиво размешивал сахар в крепком черном кофе. – Как говорится: сам накосячил, сам и исправил. Если первая жена не может Амиру родить, значит, родит вторая. И обе они – Анжела и Марья – мои дочери. Так что все останется в семье.

– Но вы же понимаете, что в России такой брак не признают, – возразил Айболит. – Здесь запрещено двоежёнство.

– Ну мы просто запишем моего зятя, как отца, и всё. А  все документы оформим в Израиле.

– А там разве признают такие браки? – Айболит отхлебнул горячий кофе и поморщился.