Вторая жена (ЛП)

— Пейдж, что происходит? — в моей картине мира Пейдж с Мартином были счастливой парой. Они всем своим видом утверждали семейные ценности. Внезапно я испытала приступ паники от мысли, что я вообще все видела в неверном свете.

— Ничего, милая. Вообще ничего. Просто мужья иногда утомляют. — последовала пауза. — Я тебе говорила о Ларе? Я думала устроить ее в балетную школу. Она всю душу из меня вынудила, так ей туда хочется, но список такой длинный… — Пейдж использовала жест, которым рыбаки обозначают большой улов. — Во всяком случае, я поплакалась Мэри Стрейтхэм в книжном клубе. Она все-таки губернатор, и мы хорошо понимаем друг друга. Она сказала, посмотрит, что можно сделать. Для Мартина это просто лишние расходы. Можно было бы сделать небольшое пожертвование в студийный фонд, но все это только лишние расходы.

Я фыркнула:

— Да они с Натаном братья по духу. Все наши романтические уик-энды в Париже Натан тратил на встречи с поставщиками бумаги.

— Да уж.

По возвращении на кухню Пейдж с ее розовой плитой «Ага» и медными радиаторами я распаковывала и прятала различные подарки, в то время как Пейдж давала мне указания со стула, на который она со стоном опустилась. Стол уже был накрыт к ужину ее помощницей Линдой с полным комплектом китайского фарфора, бокалами и салфетками. Одним из принципов Пейдж, которые я переняла у нее, было то, что дети должны уметь правильно и красиво есть за столом вместе со взрослыми.

— Мартин возвращается домой вовремя? — спросила я.

Пейдж вздохнула:

— А ты как думаешь?

Джексон, высокий белокурый мальчик заглянул на кухню.

— Мы, ты где была?

Пейдж вышла из оцепенения, словно ее включили в розетку.

— Дорогой, как прошел день? Поздоровайся с миссис Ллойд.

У Джексона было полно новостей.

— Угадай, мамочка! — но он не мог ждать, пока Пейдж выскажет свои варианты. — Я занял второе место в тесте по правописанию!

Даже я помнила свой долг:

— Замечательно, Джексон.

Пейдж мягко взяла его за подбородок.

— Только второе, дорогой? — ее голос звучал так нежно, но был так неумолим. — Что пошло не так?

* * *

Я приехала от Пейдж, припарковалась и вошла в свой дом. По всей стране родители спешили домой, чтобы обнять свое потомство. Родители, нагруженные портфелями и пакетами из магазинов, пинком открывали дверь и кричали: «Я дома!». Затем на родителей обрушивался шквал детского восторга и сумбурного тепла, и они забывали о своих амбициях в детских объятиях.

Согласно расписанию на кухне близнецы были в «Милли Роу» [8]на чаепитии. Я проверила почту, где нашла томик стихов поэтессы-феминистки Эллен Блэк, у которой я недавно была. Она называлась «Происхождение нового вида». Красный носок Лукаса лежал на лестнице. Я подняла его и рассеянно разгладила. Он был такой маленький с дырочкой на пальце. Надо было подумать об ужине и закупках продуктов. Потом о Рождественском ужине для близнецов. Я составила список: сосиски, пицца, чипсы, мармелад в форме кошек, пиратских шляп и прочее. Я знала, что в следующие несколько дней мне предстояло подбирать растоптанные кусочки колбасы и чипсов с пола и ковров.

Открылась входная дверь, и мальчики при виде меня замахали руками, как ветряные мельницы.

— Вот наша мама! — голос Лукаса звенел чистой радостью.

Его рубашка выбилась из брюк и была испачкана шоколадной глазурью. Щека Феликса была разрисована зеленой краской «Сплодж». [9]Ева шла за ними.

Феликс дернул меня за руку:

— Правда, ты настоящая наша мама?

— Конечно.

Он серьезно на меня посмотрел.

— А Лукас говорит, что Ева наша настоящая мама.

— Лукас? — я бросила взгляд на Еву, которая покачала головой. Глаза Лукаса бегали. — Милли говорит, что ее няня и есть ее настоящая мама.

Милли была их новой подружкой. Единственный ребенок разведенных родителей, она всю жизнь курсировала между двумя домами. Она испытывала чувство недоумения и злости, словно одинокая жертва кораблекрушения в море. Мальчикам нужно было чувство уверенности, поэтому я быстро нашла выход:

— Почему нам не пригласить Милли к чаю, пусть она посмотрит, какой бывает настоящая мама.

Натан приехал домой бледный и дрожащий, и я уложила его в постель. Позже я принесла ему поднос с яичницей, копченым лососем и клюквенным соком.

— Ты себя не жалеешь.

Я поправила ему подушки, похлопала по одеялу и проверила порядок в спальне.

— У нас бушует эпидемия гриппа. — он приложил палец к запястью и проверил пульс. — Несется галопом.

Я улыбнулась в ответ:

— Это конец.

Я сидела на кровати и рассматривала его. Правда, Натан был бледен, но его волосы были густыми, ухоженными, с красивой проседью. Слава богу, он не был массивным, ширококостным или волосатым. Он не оброс жирком, и вены на руках не выступали. Слава богу, он также не храпел во сне. Его внешность и манеры были деликатными.

— Ты обследовался у врача?

Он съел яйцо.

— Пожалуй, надо.

— Я настаиваю.

— Остынь, — сказал он без всякой злобы, — я бы предпочел отдых в Корнуолле. Как тебе это, Минти? — искра мелькнула в его глазах. — Это было бы весело. Ребятам бы понравилось. Мы там все почувствовали бы себя хорошо, как в старые добрые времена.