Вторая жена. Цветок для варвара

За спиной принца появились рабы. Не удивительно.

Они принесли еду и расставили все на низком столике, а затем ушли, кланяясь нам с повелителем.

Как-то молча, едва глядя друг на друга, мы опустились на подушки на против. Шаккар казался мне задумчивым и его взгляд, что то и дело касался моего лица, приятно согревал и, одновременно, веял легким холодком.

Что-то происходило между нами. Что-то непонятное, но это стоило принять и жить дальше.

Принц разлил вино, привычно протянул мне чашу и проследил темным взглядом за тем, как я делаю первый глоток, как ощущаю сладость вишни на языке.

— Моя принцесса, — начал мужчина и я впилась в его лицо немигающим взором.

— Завтра тебе придется оставить свои земли и ту жизнь, что была до свадьбы, до нашей жизни! — он держал свою чашу в руке, но не пил, лишь сжимал крепко. — Теперь ты — одна из нас! Завтра ты докажешь, что достойна считаться сильной и выносливой!

Я кивнула, понимая истину. Паланкин на рассвете возвращается назад. Я пересаживаюсь на лошадь и теперь еду только так до самого дворца мужа и повелителя. Как одна из женщин его народа. Теперь я тоже принадлежу им!

— Я готова, мой муж! — ответила тихо.

Шаккар одним махом опустошил чашу и поставил ее на столик.

— Я всегда буду заботится о тебе, моя Майрам! — сказал он.

Я тоже сделала глоток. Слишком большой и закашлялась, вызвав улыбку мужчины.

— Не торопись! — шепнул он.

Мы ели молча. Еда простая, такая, какую только и можно приготовить в походе. Но мясо, жареное на углях от этого не становилось менее вкусным. Вкушая еду, я отчего-то так некстати, стала задумываться о том, как варвары добывают свежее мясо и, как оказалось поняла. Каждый день, кто-то из воинов Шаккара отделялся от обоза и нагонял нас уже ближе к закату с дичью, привязанной к луке седла, или переброшенной перед ним. Именно благодаря такой предприимчивости, мы не тратили время и медленно, но верно, приближались к своей цели.

— О чем задумалась моя жена? — голос принца оторвал меня от размышлений. Я поделилась мыслями и вызвала его улыбку.

— Ты проницательна и внимательна, — похвалил меня Шаккар и улыбнулся широко и искренне. Я улыбнулась в ответ, зардевшись то ли от похвалы, то ли от вина, что растекалось по венам огнем, будоража мысли и воображение.

Теперь я думала совсем о других вещах. Ждала, когда мой принц, покончив с ужином, приступит к десерту…И этим десертом была я.

Темнота дышала свежестью. Ветер развивал волосы цвета огня, шевелил травы, поднимавшиеся высоко вверх над телами, переплетенными в объятиях страсти.

Оседлав своего любовника, воительница двигалась. Жестко и решительно, словно завоевывала, словно порабощала. Ни капли нежности. Ни мгновения ласки. Только одна безудержная, звериная страсть.

Где-то далеко, очень далеко, пламенели костры лагеря. Шатры погрузились в сон и только дозорные, что присматривали за тем, чтобы не уснуло и пламя, сидели у огня, переговариваясь время от времени в глубокой ночи.

Когда Сарнай перекатилась с Аббаса, довольная, улыбающаяся, запрокинув лицо к небу, он приподнялся на локтях и посмотрел в ее глаза, спрятанные тьмой. Он почти не видел ее лица, эта ночь была на удивление темна, ни звезд, ни лика луны, любопытно взирающего на мир, но Аббасу хотелось бы знать, о чем сейчас думает эта женщина.

— Давно мы не были с тобой! — проговорила Сарнай.

Ее тело покрылось потом, но она была довольна и улыбалась.

— Давно! — как-то отрешенно ответил мужчина.

— Шаккар вчера не пришел ко мне в шатер, — пожаловалась она. — Все время проводит со своей молодой женой, — в ее голосе не было горечи и это совсем не удивило Аббаса.

— Зачем ты подсунула девчонке Наиму? — поинтересовался он вдруг и Сарнай даже перестала дышать.

— Что? — проговорила она тихо, а затем более зло добавила.

— Не лезь не в свое дело, менсувар моего мужа! — предупредила она.

Аббас рассмеялся.

— Не угрожай мне, женщина! — ответил беззлобно.

— Я не стану трогать эту глупышку, пока она не принесет Шаккару то, что он так хочет от нее! — Сарнай села на траве. Длинные волосы упали на ее грудь, скрыв наготу женщины огненным пологом, не хуже ночной темноты. Но Аббас не смотрел на ее тело, отвернувшись.

— Мне кажется, или ты проникся к этой дурочке интересом? — спросила воительница.

Аббас промолчал. Сарнай сделала из его молчания свои выводы и продолжила:

— Не привыкай к повелительнице Майрам! — сказала она. — Вторая жена не долго будет с нами! — и улыбнулась.

Аббас почувствовал ее улыбку, а посмотрев на женщину, смог увидеть только размазанное пятно ее губ.

— Мне кажется, ты превышаешь свои возможности! — сказал он.

Сарнай нахмурилась, но Аббас не увидел это, а почувствовал недовольство, проявившееся в дальнейшей фразе.

— Ты забыл, с кем разговариваешь! — сказала она.

— Мне кажется, ты сама начала забывать, кто ты! — сухо заметил ей Аббас. — Шаккар возвысил тебя, но же может и свергнуть в пьедестала твоей гордыни.

Сарнай вскочила на ноги, зашипев не хуже самой разъяренной кошки, которой наступили на хвост.

— А что скажет Шаккар, если узнает, что ты спишь с его Повелительницей? — ровным голосом сказала она.