Вторая жизнь

— Типа того, но не совсем. Говорят, она неудачно упала, и потеряла память. После этого у неё, как бы лучше выразиться, открылся третий глаз, что ли, и теперь она может сопоставлять человека и камень. Сразу говорит, из чего надо делать украшение. А потом ещё и рисует эскиз, чтобы воздействие от камня было более полным. Фу, мамочка, я устал рассказывать. Захочешь — спросишь у неё. У нас уже вся тусовка собралась к этой даме. Только она сейчас никого не принимает, то ли рожает, то ли собирается, то ли уже родила…

— И что?

Мила выпорхнула из-за стола, и стала кружиться перед зеркалом.

— Это что, подарок жениха?

Саша скептически кивнул на шубу из розовой шиншиллы, которую Мила небрежно бросила на кресло, когда входила в квартиру. Видно было, что ей не терпелось рассказать об этом, но она ждала, когда же спросит дядя.

— Нет, это подарок будущей свекрови, — пропела она и, достав из сумки помаду, подкрасила губы.

— Жвачку возьми, а то от тебя водкой несёт, — сморщился Кравчук. — Где бы мне взять такую свекровь? Слышишь, мамочка, куда ты сейчас? Торопишься?

— Знаешь, столько дел сейчас перед свадьбой, — Мила послушно запихнула в рот подушечку «Орбит». — Ещё к портнихе надо, я договорилась о встрече, пусть мерку снимет с меня. Ну, и в ювелирный салон забегу, чтобы выбрать колечко. Для свадьбы — то папашка Резник разорится! — она поцеловала дядю в щёку. — Ну, пока. Спасибо за угощение!

— На свадьбу-то пригласишь? — уточнил он.

— Ну конечно, — воскликнула племянница и скрылась за дверью.

Но от Кравчука не скрылась секундная пауза, которую выдержала Мила перед тем, как пообещать, что пригласит его на свадьбу. Теперь, когда она станет светской дамой, ей надо заботиться о своём обществе. И, наверное, гомосексуалисты для её общества не подходят…

Кравчук вернулся за стол, и покрутил в руках недопитую Милой стопку с водкой. Ему стало противно. Он вздохнул и вылил в рот содержимое стопки, хотя терпеть не мог водку.

— У тебя девочка, — улыбалась акушерка в лицо Ирине. — Здоровенькая, хоть и восьмимесячная!

— Что? — слабо пробормотала она. — Кто?

Лицо акушерки расплывалось и превращалось в огромное пятно, а затем вновь возвращалось на своё место.

Ира закрыла глаза, затем вновь открыла и поморгала. Боль была невыносимой, но она терпела, стиснув зубы.

— Ты такая умничка, — снова начала та же акушерка, — даже не вскрикнула ни разу, только стонала, и то тихо. Зачем терпела молча?

— Я привыкла, — вырвалось у Иры, и она удивилась. Привыкла? Когда она успела привыкнуть к боли? Ей же всего двадцать три, разве она могла успеть терпеть такую боль? И мало того, ещё и привыкнуть к ней! И тут же её озарило: у неё теперь есть дочь! Дочь!

— Покажите, — потребовала она, — покажите…

Женщина в белом халате поднесла к ней пищащее создание. Ира во все глаза уставилась на малышку. Надо же, какая она… странная. Такая бело — красная, как поросёнок, и морщинистая, как старушка…

— Красавица, верно? — гордо поинтересовалась акушерка.

Ира быстро кивнула, хотя на самом деле вовсе так не думала. По её лицу потекли слёзы, и она изумлённо потрогала щёки. Да, слёзы были настоящими, и крупными, и стекали вниз, с лица на шею.

— Я же никогда не плачу, — удивилась Ира. — Никогда…

Откуда у неё взялась такая уверенность, было непонятно. Но она точно знала, что никогда раньше не плакала.

— Э, мамочка, по такому случаю не грех заплакать, — сказала пожилая медсестра, у которой на руках лежала уже запеленатая девочка.

— Вы куда? — испугалась Ирина. — Куда вы понесли её? Отдайте немедленно!

Медсестра засмеялась и вышла за дверь.

— Не переживай, — успокоила Иру акушерка. — Все дети лежат в боксах, а к мамочкам их приносят, чтобы они покормили деток…

— Зачем вы сюсюкаете со мной? — рассердилась роженица. — Говорите прямо, куда унесли моего ребёнка!

Акушерка тихо засмеялась.

— Правила такие, ничего тут не попишешь… Отдыхай пока, поспи. Сейчас я увезу тебя в палату. И лучше подумай, как назовёшь дочку-то!

Ира мгновенно переключилась на последнее её предложение. И верно, она ведь ещё не придумала имени для малышки! Мальчика она назвала бы Павлом, а дочь… Полина, пришло ей на ум. Полина — красивое имя, и не часто встречающееся, не такое, как Маша, Лена или Наташа.

— Полина, — пробормотала Ира, пробуя имя на вкус. — Полечка, Полюшка…

И тут же она поняла, что это имя тоже напоминает имя того парня, у которого её отбил муж, Павла. Хотя в этом случае следовало бы назвать девочку Павлиной. Но это слишком вычурно, надо же — Павлина, прямо натуральный павлин приходит в голову. А Полина — самое то, нежное, мелодичное имя… И, опять же, созвучное имени Павел…

Да при чём тут какой-то Павел, пришло в голову Ирине, и она закрыла глаза. Сказывалось напряжение последних часов. Оказалось, что рожать — совсем не легче, чем совершать марш — бросок с полной выкладкой.

— При чём тут марш — бросок? — сонно пробормотала Ирина, удивляясь собственным мыслям.