Вторая жизнь Дмитрия Панина (СИ)

- Идея была Пукаревская, и установку мы вместе с тобой собирали. Мои там были только теоретические разработки... - сказал Дима.

Вот так. Спустя столько лет выяснялось, что Панин вовсе не рассматривал себя как кровно обиженного, и Лёня вполне мог считать себя порядочным человеком, годным в разведку.

"Это его личная оценка событий, он склонен скорее преуменьшать свою роль, чем преувеличивать, таков его характер, и его оценка с тебя, Лёня вины не снимает", думал Лёня, подливая в бокал себе. Дима по-прежнему воздерживался от выпивки, теперь скорее по привычки.

34

Удивительное дело, Светлана, несмотря на опасения Натальи, больших хлопот Диме не доставляла.

Она любила пошуметь, устроить бурю в стакане воды, не подчиниться требованию надеть шапочку в холодную погоду, но в сущности, несмотря на все ужасы, которые принято приписывать переходному возрасту, Светлана благодаря своей житейской разумности, унаследованной от родителей, всегда умела остаться в определенных гранях в своем поведении, в нужный момент уступить, подчиниться, умела признать себя виновной, и если иногда была задумчивой и рассеянной, а то и с заплаканными глазами, то учитывая два свалившихся на нее несчастья, которые и взрослым людям бывает тяжело перенести, полную смену обстановки и окружения, можно сказать, что она мужественно справлялась со всем этим.

Вернувшись после лета от бабушек, они жили вдвоем с Наташкой за занавеской. Диван раздвигался, а потом, когда Наталья с Димой откупили у Полины Андреевны комнату, девочки переселились в нее.

Полина Андреевна им оставила всю мебель, за исключением шкафов, которые увезли на дачу к дочери. Одежду вешали на простые вешалки с крючками, их Дима повесил по обе стороны входной двери, одну для Светланы, вторую для Натальи, которая с начала занятий вырывалась к сестре и отцу только по выходным, путь от Долгопрудного до Университета не близкий.

Света училась в той же школе, в которой преподавал Дима, проще всего было её туда устроить, но не в математическом классе. В алгебре она разбиралась совсем плохо, чуть лучше в геометрии, а когда Дима старался ей что-то объяснить, отмахивалась от него.

- Папа-Дима, - говорила она строго, - не забывай, что я не твоя дочь, нечего на меня наседать с этой противной математикой, у меня другие гены. Услышав, что математика противная, Дима так был огорошен, что перестал пытаться внедрить в Свету любовь к ней.

До этого он думал, что эпитет противный может быть применен только к лицу одушевленному, но вот, оказалось, что он сильно заблуждался.

Света в высшей степени обладала тем, что называется здравым смыслом, и не совершала, правда, как оказалось, до поры до времени, никаких из ряда вон выходящих поступков:

Учила уроки, мыла посуду, не грубила даже тем учителям, которые ей не нравились, не пыталась что-нибудь экстраординарное сделать со своей внешностью, не требовала дорогих нарядов и если и поглядывала на мальчиков, то Дима этого не замечал.

В классе знали, что Степаныч её опекун, и это придавало ей ореол романтичности, которого в ней самой не было ни на грош, тоже до поры до времени.

35

Лето было холодное и дождливое, солнечных дней набралось не больше десятка, осенью листья быстро побурели, и золотой красоты осени не случилось. Год тянулся и тянулся, мучительно долгий и грустный после смерти Анатолия Воронова, после осени зима все не наступала, все вокруг было бурого скучного цвета, голые деревья, мокрые кусты, темнота ноября.

В декабре попадались дни с минусовой температурой, падал снег с дождем, тротуары вечерами горбатились гололедицей, чтобы к середине дня вновь стать темными и мокрыми. Панин был одинок, их отношения с Тамарой так и не возобновились.

Новый год не ощущался совсем, но елку Дима купил, Света украсила ее привезенными из дому игрушками, развесила гирлянды по комнатам, Дима пожарил курицу, купил торт, огурцы и помидоры в банке, и ждали Наталью.

Миша со своим Галчонкам гуляли где-то в студенческой компании, обещали быть только второго, а Наташа должна была приехать и приготовить оливье, картошку, морковку и яйца Дима уже сварил.

Когда полдесятого вечера раздался звонок, Светка первая подскочила к двери, и Дима услышал возгласы удивления и незнакомый голос.

Он вышел в коридор, снимая с себя фартук, который остался еще от мамы.

В тесной прихожей рядом с Наташкой теснилась какая-то темная фигура.

- Это Алексей, знакомьтесь.

Юноша снял мокрую шапку, волосы у него тоже были мокрые и взъерошенные, торчали в разные стороны смешными иголками.

Походил на страусенка, которого Дима со Светой видели недавно в зоопарке. Панин протянул руку:

- Дима, - сказал он.

Леша протянул свою, влажную, и переспросил:

- Дмитрий Степанович, можно так?

Дима кивнул.

Когда Алексей разулся и прошел в комнату, Светка толкнула в бок сестру:

- Какой смешной. Где ты его раздобыла?

- У нас учится, на два курса старше, - сказала Наташа.

- А почему Дима не удивился, когда его увидел? Ты что-то ему говорила?

- Ну, говорила и что?

- А мне так не сказала... - Светланка надула губки.

- Сейчас говорюи показываю, - отмахнулась Наташа.