Вторая жизнь Евы

Женщина положила трубку. Ева почувствовала, будто ее отхлестали по щекам. Встала и по стеночке пошла в туалет. Остро захотелось где-то спрятаться, пересидеть этот жар, который волнами жег тело. Продолжать работать в тот день стало невозможно.

Вечером она тихо проговорила по телефону Костику, что отношения нужно прекратить, что это неправильно. Он возражал, горячился, спорил, но Ева осталась непреклонной. Она сменила номер и две недели прожила, не чувствуя ничего. Словно в вакууме.

Глава 9. Подождите, я все чувствую

Солнечной весной Ева писала диплом и все свободные часы проводила с подругами. Одна из них, Кира, увлекалась французскими мюзиклами: Нотр-Дам, Ромео и Джульетта. Нотр-Дам потом еще на русском перепели, но они-то знали его в оригинале:

– Il est venu le temps des cath'edrales, – завывали девочки вчетвером. – Le monde est entr'e Dans un nouveau mill'enaire…

Брюно Пельтье, Элен Сигара, Гару, а потом и Лара Фабиан со своим Je t'aime стояли на повторе, и разговоры велись только о них.

Пронзительно прекрасные, пронизанные солнечной юностью дни. Ева купила кассету с этими песнями и слушала ее два дня, не выключая. В какой-то момент почувствовала, что больше ни одной ноты, ни фразы не лезет. Тошнило от мелодии, языка, от этих голосов. Первые сутки Ева лежала пластом, ее полоскало, но к вечеру следующего дня отпустило. Пошла в гости. Когда вернулась, тошнота нахлынула снова. Вторые сутки. В начале третьих родители заволновались и принялись активно спасать великовозрастного ребенка.

Еву отвезли в межвузовскую поликлинику. Ей пришлось торчать в согнутом положении на лавке у подоконника, пока мама стояла в очереди в регистратуру. Очередь за талончиком растянулась в бесконечность. Потом они поднялись на второй этаж, и испытание вечностью в хвосте новой человеческой цепочки повторилось. Люди не двигались вообще. В коридоре с мамой заговорила какая-то врач, с которой они оказались знакомы. Женщина осмотрела Еву и первая сказала, что это, скорее всего, аппендицит. «Ну не-ет!» – подумала девушка, потому что боялась не только операций, но даже уколов. Мама с ужасом приняла эту новость.

– Это могут и яичники оказаться, – задумчиво произнесла врач, – надо проверить на всякий случай.

Сделать это можно было только в дежурном роддоме. Они сели на маршрутку и поехали. Для удачного УЗИ нужно, чтобы мочевой пузырь был полный. Еве дали литр воды, велели пить и ждать. Узистка звала на процедуру уже на предпоследней минуте терпения. Не торопясь, искала яичники, пока случайно не зашла коллега и не воскликнула:

– Ты что, не видишь? Она сейчас описается! Отпускай ее в туалет.

Так быстро, как тогда, Ева еще не бегала.

Потом ждал осмотр гинеколога. Студентки-практикантки обступили ее и уверяли, что это беременность. Может, даже внематочная.

– Какая беременность? Вы что?! Я девственница еще.

– В 22 года? Что ж, врач посмотрит, – скептически отвечала ей одна из них.

Врач оказался мужчиной. После трех дней лежания тряпочкой на стеснение у Евы уже не оставалось сил.

– Поедешь на скорой или сама справишься? – спросил доктор.

– Куда?

– На операцию. Аппендицит у тебя.

О, нет. Только не это. В этот момент у нее все прошло. Не осталось ни тошноты, ни боли под ложечкой. Ничего. Подумала: «Лучше бы уж беременность». Ева выздоровела резко и хотела только одного – домой, но путь лежал в следующую больницу. И снова завертелась процедура опросов в приемном покое. Ева разревелась. Не могла рассказывать об этом и понимала, что прибыла в конечный пункт путешествия и отсюда не сбежишь.

– Экстренная операция. Третий день уже, может быть перитонит, – заключил врач.

Ее увели наверх. Одну. За свои 22 года Ева никогда не лежала в больницах, не знала, что там делать и как себя вести. Было страшно.

– Пошли – ты следующая, – медсестра особо не церемонилась.

– А наркоз?

– Будет тебе наркоз, местный, не переживай. – У своего поста медсестра поставила ей укол и повела в операционную.

Там ее положили на стол и начали привязывать руки и ноги бинтиками. «Зачем это? – судорожно думала Ева. – Что они собираются делать?»

– Подождите! Я все чувствую! – голос дрожал, руки тоже.

– Наркоз еще не ставили. Он будет вокруг разреза, чтобы обезболить кожу. А там внутри нет нервных окончаний, боль не почувствуется.

Ага, конечно. Перед лицом на палке висела простыня и загораживала обзор. Вокруг стояли студенты-медики. Врач, которая оперировала, приходилась преподавателю Евы по дифференциальным уравнениям родной сестрой. Она мило болтала об университете, пока резала, расширяла, учила студентов и искала аппендикс.

Перед тем как уйти на операцию, Ева видела из палаты, как мама ходит по коридорам и договаривается. О косметическом шве. Ева не понимала его важность. «И хороший наркоз дайте, – просила мама, – я заплачУ».