Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса

Бывший начальник штаба 6-й армии ни на минуту не сомневался в конечной победе гитлеровской Германии, с презрением говорил о Браухиче и Боке, которые «упустили время» зимой 1941 года. Пожалуй, именно Шмидт являлся главным препятствием на пути тех генералов и офицеров, которые колебались и сочувственно присматривались к антифашистскому движению. А такие уже были.

Вокруг Шмидта группировались наиболее отъявленные гитлеровцы. Вот хотя бы генерал Гейтц. До ухода на фронт — председатель военного трибунала, свирепый солдафон старопрусского милитаристского образца. В его корпусе во время окружения солдатам и офицерам ежедневно выносились десятки смертных приговоров.

Верность фюреру всегда подчеркивал Фриц Роске — худощавый, седой, подвижный генерал-майор. Командиром дивизии он был назначен уже в окружении под Сталинградом. Да и генеральский чин получил незадолго до того, а потому всячески старался выказать свою приверженность идеям фашизма. С ядовитым презрением отзывался он о своих коллегах, читавших газету для военнопленных или посещавших доклады и лекции, которые организовывало командование лагеря.

Исполнительного служаку, действующего по принципу «приказ есть приказ», разыгрывал из себя генерал Карл Штрекер. Части 11-го армейского корпуса, которым он командовал, окруженные в Сталинграде на территории поселка Баррикада, продолжали бессмысленное сопротивление дольше всех других немецких частей — до 2 февраля 1943 года.

Шмидт и его окружение распространяли слухи о предстоящем десанте гитлеровцев на Суздаль с целью освобождения Паулюса и других генералов из плена. Бывший начальник штаба 6-й армии намекал своим коллегам, что у него есть тайный канал для связи с рейхом, по которому сообщили о подготовке десанта. Разумеется, эти намеки были блефом. Ни Шмидт, ни кто-либо другой из военнопленных такой связи не имел, а «десант на Суздаль» был легендой, сочиненной самим генералом.

Шмидт не мог знать, что офицеры советской контрразведки «Смерш» делают все возможное, чтобы не допустить контактов пленных генералов с германскими агентами. Москва ориентировала командование лагеря, что по полученным данным немецкая разведка проявляет исключительный интерес к районам Суздаля и расположенного неподалеку Войкова, где также находились с лета 1943 года военнопленные генералы. Подступы к обоим лагерям усиленно контролировались нашими контрразведчиками.

И вот в поле их зрения попал некий Устинов, по кличке Хромой. Полковник Н. И. Пузырев — один из руководителей лагеря в Войково — в своих воспоминаниях пишет:

— Его взяли в Суздале, где он уже две недели работал истопником в хлебопекарне. Со специальным заданием Хромой был заброшен в наш тыл с самолета. Своего напарника, сломавшего при неудачном приземлении ногу, он пристрелил. Явка оказалась нереальной, и Устинов осел в районе расположения лагеря военнопленных, где содержались Паулюс и генералы бывшей 6-й армии. Установить связь по рации со своими хозяевами Хромой не успел.

Таким образом, попытка германской разведки проникнуть в Суздаль и Войково провалилась.

Возле Шмидта, Штрекера, Гейтца, Роске нередко собирались и другие генералы: Дебуа, Лейзер, Шлемер, Дреббер, Роденбург, Магнус, Сикст фон Арним, Занне, генерал медицинской службы Ренольди… Лейтмотив их бесед весной 1943 года — прогнозы сроков предстоящего освобождения их из плена гитлеровскими войсками. В том, что это непременно произойдет, почти никто из них не сомневался. Спорили лишь о сроках: оптимисты предсказывали лето 1943 года, пессимисты — осень или зиму.

Тактическую линию этой группы выразил генерал-лейтенант Генрих Дебуа — однополчанин Гитлера в первую мировую войну. В беседе с генералами и старшими офицерами он заявил:

— Мы здесь в плену продолжаем быть солдатами. Это наш фронт.

В соответствии с этой установкой реакционное ядро генералов и офицеров пыталось создать непроходимый вал для антинацистского влияния среди немецких офицеров. Прежде всего были взяты на учет все офицеры и генералы, которые читали газеты для военнопленных, посещали в лагерном клубе доклады и лекции, и особенно те, кто беседовал с советскими политработниками или приезжавшими в лагерь немецкими коммунистами. С целью наблюдения за «колеблющимися» на территории лагеря нацистским подпольным центром расставлялись специальные люди. Строго учитывались также все высказывания военнопленных, их реакция на сводки о положении на фронте и т. п. «Провинившихся», то есть начинавших заметно сомневаться в верности «фюреру и национал-социализму», подпольный нацистский центр вызывал на сугубо конспиративные беседы. Им угрожали жестокой расправой по возвращении на родину, бойкотом и позорным клеймом предателя, давали понять, будто бы центр сохраняет тайную связь с рейхом по сугубо засекреченным каналам и что семьи изменников по его требованию могут быть подвергнуты репрессиям в Германии.