Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

В Москве мне надо побывать, чтобы: перевезти свои вещи с Мерзляковского, освободить теток; повидаться с Ивушкиной; повидаться с Орловым; повидаться с женой героя «поэмы». Последняя сейчас в Крыму и в Москве будет в середине или в 3-й декаде месяца. Когда будет Орлов — неизвестно. Надо бы как-то сообразить «одним чохом» всё и вся, но как это осуществить, не знаю, ибо не знаю ни когда Орлов будет, ни когда (точно) приедет madame; ездить же 3 раза (один раз — вещи и Тоня, второй — проблематический Орлов, третий — проблематическая madame) немыслимо и в отношении денег, и времени. Тут, несмотря на те горы, что я уже свернула, остается еще уйма всяких дел «с применением физической силы», которые надо делать в основном самой, Аду к ним нельзя подпускать из-за больной руки, с которой шутить нельзя. Ада приедет завтра, посоветуемся с ней, как лучше сообразить, с наименьшими потерями времени и грошей.

Я вовсе не «волнуюсь» о работе над маминой книгой, а просто учитывая, что такая работа предстоит, и конечно, немалая, как бы Вы ни «отмахивались» от этой немалости; но сами помним о многих недоделках в примечаниях, надо подобрать и иллюстрации; предстоит и идиотский грек; возможно, и с рукописью Скаррона все равно придется что-то соображать, если Тоня действительно ее потеряла; не дай Бог. Так что времячко предстоит весьма напряженное, не говоря уже о всяких бытовых делах и делишках, имя же им легион. Надо все успеть, и успеть хорошо… другую бы мне голову на мощные мои плечи, и все было бы в порядке! От А. А. получила вчера телеграмму, что встретили ее чудесно — вот и умницы вы с Инкой!

Целую!

Ваша А. Э.

А это Вам в благодарность за розы (переслала Елизавета Яковлевна, она еще в Болшеве) — помните? Снято с моста, с которого снимали и Вы, а я в это время смотрела на быстротекущие воды Даугавы и думала: «что наша жизнь?»[800] Совсем как Рабиндранат[801].

30 8 октября 1963 г.

Милый Рыжеповастенький, погода еще хороша, во всяком случае с проблесками, а природа — Вашей масти (см. выше), а прошлое воскресенье было — после всех прогнозов дождей и похолоданий — просто сказочным, и мы с Адой Александровной, бросив все неотложности, пошли в лес, в то место, которое нам с Вами так понравилось: молодые сосны, ручей, и тот берег его — весь в мягких склонах и плакучих березах. На обратном пути еще и грибов набрали, подберезовых, а Ада нашла даже один беленький. Вообще грибы «воскресли» в конце сентября, и люди помногу собирали, но я почти не ходила за ними. Сегодня утром — «заморозки на почве» и туман, но георгины всё еще не сдаются и последние розы цветут — просто невероятно!

Хорошо, что книга планируется на 64-й, а там видно будет; хорошо и то, что Владимир Николаевич собирается позаботиться о наших тощих «Гонорариях». В примечаниях, вернее — в недоделках — важно, из того, что помню, найти «а если кровь болит» и «в розах змеи (?)»[802], ибо первое — явная цитата, а «сибирских княжат»[803] и «высасывателей»[804] придется бросить, так как это, вернее всего, поэтическая вольность — ибо полнейшая terra incognita не только для нас, но и для истинных знатоков фольклора.

Посмотрите, пожалуйста, Литгазету за 17 сентября, там объявление о комиссии по литературному наследию Асеева — подумайте, к кому там нам можно обратиться по поводу маминых рукописей (?) и, во всяком случае, писем, которые могут находиться в асеевском архиве. Ходили упорные слухи о том, что часть маминых рукописей попала к Асееву еще в Чистополе[805], но это до сего дня точно не известно, а вот то, что письма были — несомненно; только вот сохранились ли? Очень возможно, что да! В комиссии есть кто-то от ЦГАЛИ, может быть, этим путем можно будет выяснить и, может быть, получить копии? Это нам очень важно. — Счастлива за Вас, как прелестно, что Амур пронзил наконец Ваше базальтовое сердце своей нежной стрелой! И как хорошо, что Вы полюбили именно Мандель-Коржавина! Бог даст, Вы будете Анна Сакентс — Пикентс — Мандель — Коржавина, и я буду очень гордиться Вашей многоступенчатой фамилией. И вообще — сколько вариантов: Вы — Анна Какентс — Мандель, а он — Наум Пипентс — Коржавин, например… Два небольших препятствия: он женат и отец семейства[806], и, боюсь, папа будет против. Но существует развод — методы убеждения родителей, уж коли уломали детки самой мадам Джалиль![807]