Вторая жизнь (СИ)

   Все было ясно и понятно. Предложив ему присесть, я достал бутылку карельского бальзама и, плеснув по десять грамм в рюмки, долил их водкой.

   -Ну, со знакомством! - сказал Петр Петрович и ловко опрокинул рюмку.

   Повторив это действие еще раз, пока муха не пролетела, мы вышли в зал.

   Петр Петрович сразу направился к своему любимому столу. А туда уже спешила Людка Сурина, улыбаясь во все тридцать два зуба.

   -Петя, здравствуй, как дела, ой, так рада тебя видеть!

   Здоровый мужик раза в два старше Людки, расплылся в улыбке.

   -Ты все хорошеешь, Людочка! -выдал он ей неуклюжий комплимент.

   Он еще не знал, что девушка, на этот раз прикатила сюда с сожителем и ему ничего не светит, кроме, как поговорить.

   Со следующего дня началась рутинная работа. Она зависела от прихода "Комет". Туристы были разные, кое-кто сразу заворачивал в нашу сторону, не интересуясь старинным деревянным зодчеством. И лишь спустя час-полтора к нам заходили люди, желающие перекусить после осмотра достопримечательностей.

   Среди реставраторов оказался мой сосед по дому Витя Гребнев, до этого момента мы с ним особо не общались, но здесь он начал посещать наш ресторан практически каждый вечер. Надирался в умат и начинал поливать начальство, по его словам, нисколько не разбирающееся в деле. А так, действительно, была тоска. Несколько раз я выбирался за пределы музейного поселка, но интересного в каменистых полях ничего не было. Земляника еще не созрела, зато гадюки ползали в небывалых количествах.

   В один прекрасный день, когда я разбирался с накладными, подсунутыми кладовщиком в зале стало шумно. Выйдя туда, я обнаружил за сдвинутыми столами веселую компанию. Возглавлял ее говорливый мужичок, кого мне напомнивший.

   -Ба! Да это же Золотухин! - дошло до меня.

   Я уже читал в газете, что к нам приехала киносъемочная группа снимать какой-то фильм, поэтому сразу понял, что это компания киношников.

   Сидели они долго. Затем стали собираться и к очередному рейсу Кометы покинули наше заведение. Людка была обижена до глубины души. Она попросила у Золотухина автограф, а тот вместо этого ущипнул ее за задницу.

   Все было нормально. Но часов в семь вечера, когда у нас засиделись только местные старожилы, двери распахнулись, и в них зашел Золотухин. По его помятому виду было ясно, что он, где-то спал.

   Усевшись за стол, он потребовал бутылку водки. Сурина толкнула Дульциса, чтобы тот отнес ему требуемое.

   Выпив пару стопок, артист затянул заунывную песню, я такой никогда не слышал. Потом, оборвав ее на полуслове, встал и заорал:

   -Я, б.. п.. с этого еб..го острова уеду или нет?

   Мне пришлось подойти к нему спросить:

   -Ээ, Валерий, извините, не знаю, как вас по батюшке, что случилось? Вы вообще в курсе, что сегодня больше рейсов в город не будет?

   -Ты, чего несешь, пацан! Да ты знаешь кто я? Немедленно мне вызовите теплоход!

   -Ничего не получится, на сегодня рейсов больше нет, - сообщил подошедший Петр Петрович.

   Золотухин поднял на него пьяный взор и сообщил:

   -Ты, ментяра, быстро вызвал мне вертолет, я плачу.

   Он встал и вытащил из кармана несколько бумажек, помахал ими и снова засунул в карман.

   Я опять попытался вмешаться.

   -Давайте, мы вас устроим на ночь, а утром вы уедете в город.

   Золотухин неожиданно разъярился.

   -Вы, что, артиста не уважаете, да вы знаете, кто я такой. - И замахнулся на милиционера.

   Реакция у Петра Петровича была мгновенной.

   Тресь! И будущий знаменитый артист, лежит без чувств на полу.

   Милиционер сконфуженно посмотрел на нас.

   -Я же не хотел, - пробормотал он, - но уж очень он меня достал.

   Я быстро организовал народ, и мы перенесли бесчувственное тело в одну из кают.

   Утром, Валерий Золотухин уехал на первой Комете. Спасибо за приют и ласку он нам так и не сказал.

   Сегодня в Кижах было многолюдно. В очередной раз устраивались соревнования на лодках -кижанках. На соревнования собралось все Заонежье. Председатель Кижского сельсовета, пригласил и нас поучаствовать в этой гонке.

   Настроение у меня было паршивым, впереди еще было почти два месяца, деревенской жизни. И это не радовало.

   Но на приглашение нужно было отвечать, поэтому я собрал своих комсомольцев, чтобы решить, будем мы участвовать или нет.

   На удивление оба наших моториста-дизелиста и повар были обеими руками за. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как стать четвертым членом команды. Не брать же туда Зеленова с его одышкой и толстым животом.

   Я к этому времени перезнакомился почти со всеми жителями поселка, и знал к кому надо идти решать вопрос с плавсредством.

   Пожилой местный лодочный мастер Василий Яковлевич Спиридонов, согласился дать нам свою лодку на соревнования.

   -Я эту лодку двадцать лет назад делал,- сообщил он. - В нее ни единого гвоздика не заколочено. Сшито все еловыми корешками. Ежели бы подковными гвоздями сшивал, она б давно развалилась. На воде легкая, как перышко! Я один на ней в шторм выгребал.

   -Да, уж перышко, - скептически глянул я на здоровенную лодку, вытащенную на берег, блестящую от свежей просмолки. -Брешешь ты дядя, как сивый мерин.