Второе азиатское нашествие

 - Картавый, на кой черт тебе это оружие? Почему тебя так заботит отсутствие патронов? — грубо перебил Шмуклера проснувшийся Степаныч. — Хлопцы, вы бы хоть флакон одеколону нашли! Пошарили бы у офицеров в вещах! Не может не быть одеколона в их тревожных командирских чемоданах! Или вы, братики, выпили одеколон втихаря без меня? Что молчите, господа–товарищи?

 Братья обиделись и на господ, и на товарищей, и на подозрения в крысятничестве и, несмотря на протесты комбата, в ответ на обвинения слегка отдубасили ефрейтора. Досталось ему и по почкам, и несколько раз по ребрам.

 

 Обед прошёл в гнетущем молчании. Поколоченный братьями ефрейтор Дормидонтенко со злостью скреб ложкой по стенкам котелка, бурча проклятья и угрозы адрес Авося и Небося. А Шмуклер с дрожью внутри переживал за качество сваренной им каши. Изя был уверен, если что- то не так, то опять заведут разговоры об отравлении русского народа ксенофобами и космополитами. Братья, получив по выговору от комбата в виде пинков под зад, притихли и жевали пищу молча. И Озоруев был не настроен много разглагольствовать. Он мучительно размышлял над стоящей перед ним дилеммой: шагать далее на фронт или бросить к чертовой матери этих недотёп подчиненных и тайком бежать в тыл, пробираться к Байкалу, а там за Алтай, в Казахстан, а уже оттуда всякими правдами и неправдами пробираться в Новую Зеландию.

 - О чем думаете, командир? — осторожно поинтересовался Шмуклер, словно прочитав потаённые мысли начальства.

 - Эх, друг мой, Изя! О дальних странах! О родине птицы киви…

 Шмуклер удивился такому ответу, потеребил нос и не стал продолжать опасный разговор. И так всё было ясно, ведь он тоже размышлял о далеком Израиле, где уже несколько лет жили его жена и дочь.

 «Что я тут забыл, в Бурятии, когда меня давно ждут родные у берегов Мертвого моря? Я же чистокровный еврей, а не монголоид!» — подумал Изя, но сразу же отогнал эту позорную пораженческую мысль.

 - Встать! Смирно! — внезапно раздался за их спинами визгливый вопль особиста. — Мерзавцы! Почему прохлаждаемся? Враг стоит у ворот Родины, а они кашу трескают!

 - Принесла нелегкая! — буркнул Степаныч. — А я грешным делом надеялся, что «дзержинец» свалил вместе с комендантом вокзала.

 - Гражданин начальник, вы не правы! Враг совсем не у ворот, и если посмотреть на карту, то Россия напоминает лежащую на спине женщину, — предположил Авось. — Наши бывшие закадычные азиатские друзья, а ныне коварные враги сейчас находятся примерно в районе «аппендикса». И меня волнует вопрос, как этот «аппендикс» будут удалять: вместе со мной или без меня? И выживем ли мы после этого катаклизма? Кинут ядреную бомбу и поминай, как звали…

 Особист что–то пробурчал и, вымещая досаду на свою неудачную карьеру, пнул ногой пустой ящик.

 Озоруев жестом пригласил «контрика» присесть к костру. Чистюля–чекист расстелил газетку на перевернутый ящик и аккуратно примостился на ней свой зад. Братья протянули начальству миску с кашей, ложку и краюху хлеба.

 - Гражданин начальник! А ничего, что вы своим галифе на газетке устроились? — сладким голосом проворковал Дормидонтенко. — А вдруг на первой странице портреты нашего вождя присутствуют, а вы их попираете своей …! Позвольте взглянуть на издание…

 Особист густо покраснел и взвизгнул:

 - Молчать! Это вам не тридцать седьмой год! Нет таких статей в УК РФ!

 Озоруев улыбнулся и покачал головой, как бы поддерживая Степаныча:

 - А вот и неправда! Ваши действия можно квалифицировать как проявления экстремистской деятельности и попытки опорочить честь и достоинство Президента и прочего руководства страны! Терроризмом попахивает, милейший мой, знаете ли…

 Бойцы откровенно посмеивались над растерявшимся контрразведчиком. Особист моментально вскочил, спрятал газету в полевую сумку и, уже плюнув на всё, уселся на промасленный ящик.

 - Много разговариваете, товарищи солдаты! — огрызнулся он и с жадностью накинулся на кашу. Видимо, в контрразведке его несколько часов кормили только баснями. Пережевывая пшено, особист с набитым ртом пробубнил: — Слишком много себе позволяете, бойцы!

 - Вкусно? — спросил вкрадчивым голосом Шмуклер.

 - Терпимо, — буркнул чекист набитым ртом.

 - Собственными руками приготовил!

 - Молодец! — не отрываясь от пищи, поблагодарил Неумывакин.

 Шмуклер расцвел в улыбке, протянул ему пару сухарей и продолжил разговор:

 - Не боитесь отравиться? Надеюсь, мне это в будущем зачтётся?

 - Когда зачтётся? — не понял особист, прервав процесс пережёвывания. — Что зачтётся?

 - Все хорошее! А вдруг… Ну, когда будете решать вопрос в трибунале о моем расстреле…

 Старший лейтенант отвел взгляд от котелка и с изумлением уставился на Изю.

 - За что расстреливать?

 - Да, мало ли… — уклончиво ответил Шмуклер. — Всякое бывает, вдруг чего недоброе надумаете…

 В вашей конторе ведь как обычно делается: был бы человек, а статья найдется… дай вам волю…

 Неумывакин отложил в сторону ложку, достал из кармана носовой платочек, тщательно вытер тонкие губы и спросил: