Второе дно

Ламаи оттолкнулась от дна и замерла. Теперь над волнами виднелся только темный затылок и очертания плеч. Белая комбинация траурным нарядом просвечивала сквозь темную толщу воды. Ламаи больше не двигалась, и прибой равнодушно качал безвольное тело. Альциона со скорбным плачем кружила над самой водой.

Тао двигался длинными мощными гребками, и я беспомощно зашептала какую-то бесполезную молитву, комкая в руках безнадежно испорченный жилет.

Море разволновалось. Усилившийся прибой погнал Ламаи к берегу. Тао поднырнул под накатывающиеся волны — а вынырнул уже с певицей на плече, заставив ее запрокинуть голову. Похлопал по щеке, отчаянно барахтаясь со своей ношей, но признаков жизни не добился и упрямо погреб к берегу, то и дело скрываясь под водой и шумно отфыркиваясь. Едва нащупав ногами дно, тут же поднялся, тяжело дыша и отплевываясь, и понес Ламаи ко мне, прижав к груди, как ребенка.

Только голова певицы по-прежнему была безвольно запрокинута. С длинной шелковой комбинации капала вода. Ламаи не дышала.

— Не успел, — тихо сказал Тао.

Я отбросила бесполезную жилетку и шагнула навстречу, не обращая внимая на путавшиеся в ногах водоросли. Ламаи еще была теплой, но пульса я не нащупала.

— Так, — мрачно сказала я. — Тао, мне нужно, чтобы ты на минутку забыл, что ты джентльмен.

Он нервно хохотнул. Видимо, тоже с трудом представлял себе, как оставаться джентльменом посреди мангрового болота, с трупом беременной женщины на руках, когда другая женщина, одетая исключительно в мужской пиджак, решительно просит забыть о воспитании.

— Она наглоталась воды. Но, если повезет, еще можно… — начала было я, но Тао уже и сам сообразил, что от него требуется.

Через минуту Ламаи уже извергла из себя какое-то чудовищное количество морской воды и, видимо, сочтя, что задолжала заливу еще и проценты, разревелась, цепляясь за рубашку Тао. Растерявшийся камердинер застыл истуканом, неловко похлопывая ее по спине, а певица все никак не могла успокоиться, всхлипывая, икая и давясь плачем.

Я не мешала, сосредоточенно осматривая содрогающуюся от рыданий фигурку. Шелковая комбинация намокла и липла к телу, не оставляя никакого простора фантазии, но в поисках я все равно не преуспела.

— Ламаи, у тебя совершенно точно осталась при себе еще какая-то вещь принца, — твердо сказала я, вклинившись в бессвязный поток рыданий. — Причем зачарованная на его крови, иначе бы он не дотянулся до тебя в моем доме. Нужно срочно избавиться от нее.

Ламаи всхлипнула и обернулась ко мне, раскинув руки в стороны. Фантазия отказала окончательно, поскольку шелковых комбинаций на тонких бретельках принц все-таки однозначно не носил, а больше на певице ничего не было.

— Что?! — истерично выкрикнула Ламаи, содрогнувшись всем телом. — Что еще он мог мне дать?!

Тао сжал пальцами переносицу. Кажется, эта ночь далась ему куда сложнее, чем он старался показать, но здравомыслие ему, в отличие от нас с Ламаи, определенно не отказало:

— Его Высочество мог зачаровать ребенка?

Ламаи замолчала, беспомощно опустив руки. Я тоже.

Любую вещь можно уничтожить. Сжечь, утопить, разломать… но ребенок? Ни у меня, ни у самой Ламаи никогда не поднимется рука. А между тем, как объект для чар на крови ребенок был просто идеален…

— Больной ублюдок, — даже с каким-то невольным уважением произнесла я и тоже сжала пальцами переносицу. — Навесить чары на собственного ребенка…

— Значит… — Ламаи неосознанным жестом прикрыла живот. — Значит, мне нельзя спать?..

— Пока — нельзя, — с сожалением признала я и вскинула взгляд. С изготовлением более-менее толковых оберегов я безнадежно опоздала: на востоке звезды бледнели и исчезали одна за другой, знаменуя стремительный тропический рассвет. — Нужно вернуться домой.

— Но… — Ламаи снова начало потряхивать.

Я взяла ее за руки, машинально отметив разодранные, как и у меня, ладони, и горячо пообещала: (1bd23)

— Мы придумаем что-нибудь. Все будет хорошо.

Тао стоял за спиной Ламаи, сжав губы и до побелевших костяшек сжав кулаки. Он тоже понимал, что придумывать что-нибудь придется в рекордные сроки.

Потому что погнать мать своего нерожденного ребенка топиться Его Высочество мог только в одном случае: если понял, что его план раскрыли и нужно срочно прятать концы в воду.

Глава 23. Об очевидной выгоде полезных знакомств

Ночь далась Тао непросто, но утро оказалось для него еще сложнее. Ламаи следовало скорее спрятать под защитными чарами, но по дороге мы все так вывозились в болотной грязи, что извели всю воду в доме, тщетно пытаясь отмыться — и бедному камердинеру, который и так практически притащил певицу на себе, пришлось еще и бегать с ведрами.

Вдобавок вся одежда пришла в негодность, изорванная ветками и острыми корнями, и если Ламаи еще могла найти что-то приличное в своих невеликих запасах, то Тао снова остался один на один с простыней, как языческий бог.