Второе дыхание

Племянник и в самом деле оказывался не так-то прост.

Петр Петрович считал себя в душе неплохим психологом. А поскольку к делу примешивалось и самолюбие (не отступать же перед мальчишкой, которому нет и тринадцати!), он быстро придумал еще один план.

Все дело в том, что у племянника нет условий, при которых он смог бы осуществить задуманное.

Значит, надо такие условия создать.

И Петр Петрович немедленно приступил к осуществлению своего нового замысла.

5

— Ко-о-ля!.. Вла-а-дик!.. — в который уж раз выбегая на улицу, принималась звать мальчишек, гонявших неподалеку футбольный мяч, Юлия Ильинична.

Наконец на крики ее примчался Колька. Весь вспотевший, еле переводя дыхание, спросил:

— Чего вы, теть Юль?

— Сколько же мне с вами, с оболтусами, мучиться! — принялась сердито отчитывать его Юлия Ильинична. — Кричу, все горло свое надсадила, а им хоть бы что!.. Где Владик,почему не идет?

— А его там и нет.

— Где же он?

— А я знаю?!

— Ступай и сейчас же найди! И скажи, чтоб домой отправлялся немедленно. На рыбалку поедете на ночь, дядя Петя с собой вас берет.

— И меня?.. А Василия Гавриловича тоже? (Так Колька называл отчима.)

— Все поедете, все... Да постой ты, куда полетел! Что это у тебя, кровь на роже?

— Это вон Витька Савоськин мячом залепил...

— И в кого ты только урод такой, господи! — сокрушенно вздохнула Юлия Ильинична. — Ну ступай, ступай, ладно...

Колька повернулся на одной ноге и разнузданным своим галопом вновь помчался к куче орущих, гоняющих мяч мальчишек.

Минут через пять он пронесся обратно в дом, влетел на кухню, где женщины уже укладывали для рыболовов небогатую снедь.

— Владьки нету нигде, теть Юль!

Юлия Ильинична насторожилась:

— Как это нет?

— Ну, вот что... — сказал, выходя из горницы, Петр Петрович и положил свою ладонь на узкое плечо племянника. — В конце-то концов можем мы и без Владьки уехать, только уж вы здесь все сделайте точно, как и договорились, — обратился он к женщинам. — Незаметно для Кольки он подмигнул им и продолжал: — Сегодня же сходите в милицию и вызовите оперативника со служебной собакой. Чтобы завтра с утра он с собакой был здесь! Больше нельзя нам время терять, вы меня поняли?

— Поняли, поняли! — преувеличенно громко заверили Софья и Юлия Ильинична.

Пока все шло по плану. А расчет Петра Петровича был прост.

Услышав о собаке, Колька от рыбалки немедленно откажется, постарается остаться дома, чтоб замести следы.

А если он вдруг согласится?

Хотя вероятность такая была ничтожна, Петр Петрович не исключал и ее. Что ж, поведение племянника на рыбалке все равно его выдаст. Можно ли спокойно удить рыбу, если ты знаешь, что, может быть, именно в эту минуту служебная собака уже рыскает по твоему следу и, разрушая все твои планы, мечты, надежды, наводит людей на заветный тайник?!

На рыбалку собирались с подъемом. В рюкзак, за неимением другой еды, положили побольше картошки и хлеба. Не забыли и перец, лавровый лист, укроп для ухи.

Запихивая в рюкзак небольшую сеть-одностенку, Василий Гаврилович подмигнул: побраконьерствуем, мол? Петр Петрович поморщился, но возражать не стал.

Колька согласился ехать на рыбалку с такой неподдельной радостью, что Петра Петровича взяло сомненье, уж не ошибся ли он. Зато непонятное что-то творилось с Владиком.

Владика отыскали на чердаке, где он, подперев голову ладонью, валялся на старой железной кровати и от нечего делать играл со старой ленивой кошкой, любимицей бабушки.

От рыбалки сын отказался наотрез и даже не захотел объяснить причину.

«Не пойду — и всё! И ничего вы со мной не сделаете!» — заявил он матери.

Вел он себя все последнее время странно: перестал ходить на пляж, не бегал с ребятами по улице, сделался еще более замкнутым, раздражительным. Даже своим излюбленным делом, прической, и то занимался не каждый день. Он или валялся на чердаке, в бывшей маленькой горенке деда, лениво листая старый разрозненный «Крокодил», либо неприкаянно слонялся по дому, по саду, натыкаясь, как слепой, на деревья и углы.

Юлия Ильинична почти не отходила от сына, то и дело осведомляясь, не поел ли он чего лишнего, не болит ли у него голова.

Владик только вяло отмахивался, а если мать приставала — он огрызался.

Петр Петрович как раз и намеревался развлечь сына рыбалкой. Получив такой категорический отказ, удивился, но настаивать не стал.

Неожиданно за рыбаками увязался Семен, зять соседки Никитишны, здоровенный мужик, заехавший к теще по пути в Крым, где он собирался провести свой длинный полярный отпуск (работал Семен где-то на Крайнем Севере).

К вечеру рыболовы были уже на левом притоке Волги и разбивали свой лагерь неподалеку от места, где старица сливалась с новым руслом реки.

Закончив эту работу, надергали под мостками окуня на мормышку. Мелкого оставили наживлять жерлицы, покрупнее отобрали для ухи.

В одной из заводин, густо поросшей кувшинками и водяной гречихой, Василий Гаврилович предложил пустить в дело сетку — все свидетельствовало о том, что здесь должны водиться лини.

Сетку развернули. Василий Гаврилович держал один ее конец у берега, а Петр Петрович, как самый рослый, пошел ставить от глуби.