Второе дыхание

— Прости, — сказала она. — Мне не стоило грубить. Все эти перемены потрясли тебя, конечно. Просто… уезжая, ты четко дала понять, что никогда не вернешься. Мы не разговаривали полгода, и я предположила, что ты просто пошла дальше в своей жизни. Это то, чего я хотела. Меня до смерти напугал твой отъезд в Нэшвилл, но я была не настолько пьяна, чтобы не понять — тебе необходимо уехать. Поэтому я не остановила тебя.

— Ты не хотела, чтобы я была здесь, — прошептала я.

— Не хотела, но не по тем причинам, что ты думаешь, — сказала мама. — Кэрри, когда твой отец умер, мне казалось, что я тоже умерла. Потерять своего мужа, потерять своего лучшего друга… слова не могут описать, насколько это разрушительно. Горе, которое сжимает сердце каждый раз, когда смотришь на его удочку, висящую на стене, на его пикап на подъездной дорожке, на его одежду в шкафу… Или когда видишь большие карие глаза — так похожие на его — нашей красавицы-дочери. Я хотела умереть, но не могла, и пила, чтобы уйти в оцепенение.

— Я нуждалась в тебе, — прошептала я. — Возможно, я была взрослой, но я нуждалась в своей матери.

— К сожалению, я не могла позаботиться о тебе. Я даже о себе не могла позаботиться. Поэтому, когда ты сказала, что уезжаешь, я не пыталась тебя остановить. Я была ядом, Кэрри, и тебе нужно было уехать настолько далеко от меня, насколько возможно.

Нам обеим нужна была пауза, поэтому мама встала, чтобы долить нам чаю, а я ждала, пока она сядет за стол, чтобы задать вопрос, крутящийся на языке вот уже несколько часов.

— Что изменилось?

— Меня арестовывали дважды за вождение в нетрезвом виде. Это, наряду с пребыванием в камере, и подтолкнуло меня начать реабилитацию.

«Камера?»

Я бы знала об этом, если бы не была слишком упрямой и звонила ей.

— Это помогло? Я имею в виду реабилитацию?

Мама кивнула.

— Я в процессе выздоровления. Дважды в неделю посещаю собрания «Анонимных алкоголиков» в местной церкви. Там я и встретила Брайанта. Он не алкоголик, но его отец был. В межсезонье Брайант проводит мотивационные беседы. Он дружит с пастором церкви, поэтому его пригласили на одно из наших собраний. Мы стали друзьями, и…

— Остальное уже история? — спросила я, улыбаясь.

— Да, — мама усмехнулась. — Он подходит мне. Он делает меня счастливой, Кэрри.

— Я рада, что ты счастлива, мама. Действительно рада.

— Спасибо, но я все еще должна извиниться. Боже, я задолжала тебе столько извинений. Мне жаль, что я не была лучшей матерью. Жаль, что я позволила своей пагубной привычке поглотить меня…

Она протянула мне платок. Я даже не поняла, что плачу.

— Так много раз я хотела позвонить тебе, но не желала нарушать твою жизнь, поэтому просто молилась. Каждый вечер я молилась, чтобы ты была в безопасности и счастлива. И когда ты позвонила, это походило, что мои молитвы услышаны. Не думаю, что когда-нибудь была более счастлива, чем тогда, когда услышала в трубке твой голос.

Она вытерла слезы и улыбнулась.

— А теперь я хочу услышать все о твоей жизни в Нэшвилле.

Я рассказала ей о своей работе в закусочной, об учебе, и она внимательно слушала, поглощая каждую крупицу информацию.

— Бедный парень, — прошептала мама, когда я рассказала ей о ночи, когда познакомилась с Джошем.

— Сейчас он проходит терапию, и его врач предложил нам не торопиться. Джошу нужно время, чтобы исцелиться.

— Он красивый. — Мама ухмыльнулась и пошевелила бровями. — Говоришь, терапевт предложил не торопиться? Ну, удачи с этим.

Мы рассмеялись, и от этого звука рана на моем сердце начала исцеляться. Не полностью, конечно, но это было хорошим началом.

Глава 11

Мы с мамой провели следующий день в неловком танце, где она задавала вопрос о моей жизни, я спрашивала о ее, а затем старалась не злиться, услышав ее правдивый ответ. К примеру, она рассказала, что частенько проводила время в доме Брайанта в Нэшвилле. Сначала я разозлилась — мама никогда не пыталась связаться со мной, а потом напомнила себе, что я и сама ей не звонила. И благодаря таким вот эмоциональным горкам я чувствовала себя одновременно и виноватой, и обиженной.

Ничего нового — все как и прежде.

Джош советовал набраться терпения — нам с мамой нужно время, чтобы снова узнать друг друга, но это было так сложно. Особенно, когда я слышала и видела постоянные напоминания о том, что мама построила свою новую жизнь, исключив меня.

Прощение — сложная штука. Я не знала, как именно оно работает, но почему-то меня не покидало чувство, что я все делаю неправильно.

Мы наблюдали по телевизору за игрой «Нэшвилл Предаторз» в Торонто, в нашей старой/обновленной гостиной. Было странно видеть маму, сидящую здесь с мужчиной, который не приходился мне отцом, но я не могла отрицать, что Брайант замечательный. Он был добрым и мягким, если только один из его игроков не получал травму или не делал какую-нибудь глупость на льду. Тогда он принимался орать на телевизор и сыпать проклятьями, а мы стойко сдерживали смех.

— Почему ты не на игре? — спросила я во время перерыва в трансляции.