Второе дыхание (ЛП)

Дед Вогюэ, который был кадровым офицером, воевал в обеих мировых войнах: ему было семнадцать лет в первой, он был политзаключенным NN в Цигенхайн во второй. NN – «Nacht und Nebel» (Ночь и туман) – нацистская директива 1941 года, когда заключенных тайно перевозили в Германию и в любых сведениях о них было отказано родственникам. В большинстве случаев они не вернулись живыми. Он был храбрым человеком с твердыми убеждениями. Верный рыцарскому кодексу предков, он видел в унаследованных привилегиях его семьи компенсацию за свои услуги обществу: в средние века – за его защиту, а в ХХ веке – за его экономическое развитие. Он женился на самой красивой девушке того поколения, одной из наследниц Моэ́т э Шандо⁸, и в 1920 вышел в отставку, чтобы присоединиться к компании шампанских вин, которую он впоследствии чрезвычайно расширил и развивал вплоть до своей отставки в 1973 году. В его руках небольшая семейная компания переросла в империю.

Эти замечательные достижения были результатом не только силы его характера, но и политических убеждений, которые он собрал в конце своей жизни в небольшой книге под названием «Alerte aux patrons!» (Предупреждение работодателям!) 1974 года. Она до сих пор лежит на моей прикроватной тумбочке.

Как и следовало ожидать, Робер-Жан де Вогюэ был подвергнут резкой критике своих коллег за то, что он так решительно связал свою судьбу с рабочими. Его даже назвали “красным маркизом”, на что он отвечал: «Я не маркиз, я – граф». Ему было всё равно, что они думают о его политических пристрастиях. Финансисты, унаследовавшие его компанию, разрушили всю его работу. По сей день дед Вогюэ остается моим наставником. Нашего сына назвали Робер-Жаном в его честь.

Мой отец, Шарль-Андре, был старшим из детей Джо Поццо ди Борго. Он решил пойти работать, чтобы проявить себя. Есть мнение, что на самом деле это был первый Поццо, который имел работу. Это был его способ противостоять отцу. Он начал работать на нефтяных месторождениях в Северной Африке, а затем построил карьеру в нефтяном бизнесе за счет трудолюбия, предприимчивости и непревзойденной эффективности. Его профессиональная жизнь требовала присутствия по всему миру, и я следовал за ним с самого раннего возраста. Спустя несколько лет после смерти отца, он приостановил свою карьеру и управление нефтяной компанией, чтобы разобраться в делах семьи.

Моя дорогая мама родила троих детей в течение одного года, первым моего старшего брата Ренье, затем, одиннадцать месяцев спустя, меня и моего брата-близнеца, Алена. Она переезжала пятнадцать раз за время карьеры моего отца, всегда оставляя позади большое количество громоздкой мебели и немногих друзей, которых она успела приобрести. Мы постоянно путешествовали, матери помогала няня, защищавшая ее от нашего несносного поведения. У меня была привычка, например, сидеть на Алене, когда мы ездили в коляске. Он ждал много лет, пока не стал на несколько сантиметров выше меня, прежде чем задать мне трепку, что капельку облегчило его сдерживаемые страдания.

*

В настоящее время он толкает меня, словно горбун, в моей инвалидной коляске. Все они возвышаются надо мной. Я отказываюсь смотреть вверх.

*

В Тринидаде⁹ мы все время проводили на пляже, одетые как местные жители, с которыми мы плавали и играли от рассвета до заката. Мы научились выражаться на патуа прежде, чем мы могли даже говорить по-французски. Вечером мы дрались в нашей комнате. Я отчетливо помню одну игру, которая включала прыгание вверх и вниз на кровати и писание на своего соседа. Следом была Северная Африка, Алжир и Марокко. Мы попали в школу, выучили французский язык у старой девы неопределенного возраста, застенчивой, невинной женщины. Однажды был сильный ветер, я уцепился за телефонный столб, и увидел, что моего маленького брата сдуло. Мадемуазель попыталась удержать его, но безуспешно. Забор остановил их. Впервые я чувствовал приступ болезненной ревности к брату, который полностью привлек внимание женщины.

*

Теперь во мне добрых сто семьдесят пять сантиметров. Пятьдесят килограмм инертной материи, остальное – мертвый вес, который никогда никому не нужен.

*

Ренье быстро дистанцировался от нас. Мы дали ему английское прозвище «Жирдяй». Вскоре единственное шоу в городе было «Близнецы против Жирдяя». Прекрасно понимая свои обязанности в качестве наследника, наш старший брат, не колеблясь, использовал свое преимущество в росте, чтобы бить нас своими руками, похожими на тарелки, всякий раз, когда он чувствовал, что нам необходимо преподать урок.

*

Теперь я жалок, кричу, но ничего не могу сделать с людьми, которые используют в своих интересах мой паралич.

*