Второе дыхание (СИ)

Кажется, это пламя выплёскивается из меня в громком стоне, когда вместе с моими пальцами внутрь погружаются и его. Я кричу. Кричу и трясусь всем телом, захлёбываясь слезами и невероятным счастьем, под его страстный шёпот:

— Вот так. Так, девочка моя. Гори, да. Ещё!

И я горю.

Горю так, как никогда, извиваюсь в его руках, шепчу что-то невразумительное, целую всё, что попадается губам под его хриплые стоны и сильные, глубокие рывки. Дрожу при его погружении резкими толчками куда-то в самый центр меня. Вибрирую и хаотично сжимаюсь. Вздрагиваю всем телом, изгибаюсь, лишь бы быть ближе. Проникнуть в него, раствориться, слиться.

И взорваться. Как никогда прежде. До мгновенной слепоты и глухоты. До остановки дыхания и судороги в ногах.

И слёз. Очищающих, излечивающих, успокаивающих, приносящих, наконец, долгожданный мир душе и телу.

Тём переворачивается на спину, укладывает мою голову себе на грудь, прижимает ладонью ухо и бормочет:

— Сожгла меня, ведьма. Спалила к хренам. Чуть не сдох, бл*.

Утираюсь краем одеяла, которым муж нас накрыл. Всхлипываю и гордо сиплю:

— Да, я такая. Бойся меня.

— Какая ни есть, да вся моя. Помни, Уля! — требовательно поднимает за подбородок. В глазах ни смешинки.

— Ты моя: и злобная вредная ведьма, и ласковая нежная кошка, и страстная смелая детка. Вся. Вся моя. Всегда, — долго выдыхает в губы и касается поцелуем, как запечатывает.

Ну, тогда я молчу. Всё понятно. Чего выступать-то, правда?

Хотя.

— Как тебе Троицкий Собор?

Долгая дрожащая тишина. А потом муж резко переворачивается и накрывает меня своим телом, жёстко фиксирует лицо ладонями и, глядя в глаза, рычит:

— Да, Уля? Да?

Ну, как бы…

— Да. С тобой куда угодно. Хоть ещё раз замуж, хоть венчаться.

Муж, быстро и коротко зацеловывая моё, розовое и довольное, личико, отрывисто бормочет:

— Всё будет. Не волнуйся. Я всё устрою. С тебя платье и присутствие.

И мне остаётся что? Только расслабиться, довериться и… наслаждаться нашим счастьем.

88. Эпилог. Ульяна. Просто сентябрь. Санкт-Петербург

Жизнь после сорока. Есть ли? Какая она?

В свои сорок один я узнала про неё чуть-чуть.

Она есть, и она такая, какую ты готова вести.

Хочешь — можешь степенно ждать внуков находясь в бесконечном колесе «дом-дети-работа-дом». А хочешь — никто не мешает научиться писать картины, вышивать, кататься на горных лыжах или велосипеде. Если ты готова, то можно сменить работу, переехать, найти любовь всей жизни.

После сорока я обрела огромную внутреннюю свободу. Узнала и позволила себе жить так, как хотелось мне, а не диктовали семейные традиции и воспитание давно почивших предков.

После сорока я на практике познала, что эмоции не умирают с годами, они есть у нас, только спрятаны иногда очень и очень глубоко. Под гнётом стыда, страха и неуверенности.

Да, скажу я. Из, казалось бы, навсегда угасших чувств, можно вновь разбудить вулкан страстей. Главное в этом деле — задуматься, захотеть, рискнуть.

Не всё так просто, и на изменения необходимы силы и смелость.

И время.

Время нужно обязательно. Для начала, чтобы посвятить его себе. И не испытывать после этого стыда и угрызений совести.

Меня, на самом деле, спасли психотерапевт, вязание и готовность к любому повороту жизни. Открытость новому, умение прощать, способность самой прощение попросить — всё это вместе подарило мне жизнь, которую в сорок один год, с тремя детьми и одним-единственным мужчиной, я могу назвать действительно моей. И счастливой.

Я правда, физически, ощущаю этот восторг.

Наслаждаюсь каждым мгновением и пребываю в гармонии с собой вот прямо сейчас.

Стою в отделанном кружевом и расшитом жемчугом с серебряной нитью парадном платье со шлейфом, на ступенях любимого Троицкого Собора, держа в руках скромный нежный букет из белых роз.

За спиной, сжимая меня в объятьях, находится он. Мой муж. Не только перед людьми, но отныне и перед Богом.

Артём рад. Смеётся. Шутит с младшим братом:

— Хотел быть свидетелем? Будь! Не спи! А то всех красоток разберут.

Что в ответ бурчит Влад, я не слышу, ибо меня вдруг накрывает осознанием: Уля, твоя дикая авантюра увенчалась успехом. Ты нашла себя, свой путь, свои увлечения, которые дарят тебе счастье и силы, ты по-прежнему любишь и любима.

Оглянулась.

Наши счастливые дети и близкие люди в праздничных нарядах стоят, улыбаясь, с цветами вокруг.

Любимый мужчина крепко обнимает и прижимает меня к себе, молча обещая помощь и поддержку во всём.

Да, я очнулась, напряглась, и вот — после сорока у меня открылось оно, второе дыхание.

Конец