Второе кольцо силы

Темное пятно в поле моего восприятия стало почти черным. Я прислонился к плечу Ла Горды, чтобы дать ей знать. Она прошептала мне на ухо, что я должен изо всех сил удерживать веки в том же положении и тихо дышать животом. Я не должен был позволять пятну подтягивать меня, а должен постепенно входить в него. Следовало избегать позволить дыре вырасти и поглотить меня. В случае если это произойдет, я должен немедленно открыть глаза.

Я стал дышать, как она предписала, и таким образом смог удерживать веки сколь угодно долго фиксированными в нужном положении.

Некоторое время я оставался в этой позиции. Затем заметил, что дышу нормально и это не разрушает моего восприятия. Но внезапно черное пятно стало пульсировать, двигаясь, и, прежде чем я смог начать правильно дышать, чернота двинулась вперед и обволокла меня. Я ужаснулся и открыл глаза.

Ла Горда сказала, что я выполнил пристальное созерцание вдаль, а для этого нужно было дышать именно таким способом, который она рекомендовала. Она предложила мне начать все сначала. Она сказала, что Нагваль обычно заставлял их сидеть целыми днями и собирать свое второе внимание посредством пристального созерцания. Он неоднократно предупреждал их о том, что быть поглощенными пятном опасно – это потрясение, от которого может пострадать тело.

Мне потребовалось около часа пристального созерцания, чтобы сделать то, что она описала. «Ввинчивание» в коричневое пятно и пристальное всматривание в него привели к тому, что коричневый клочок земли в моем поле зрения неожиданно вспыхнул. Когда картина стала яснее, я понял, что нечто во мне выполняет неожиданное и невероятное действие. Я ощутил, что действительно приближаюсь к тому пятну. Отсюда у меня и возникло впечатление, что оно прояснилось. Затем я настолько приблизился, что мог различить даже отдельные его детали: камни и растительность. Я приблизился к нему еще, и тут увидел любопытное образование на одном из камней. Оно выглядело как грубо высеченное кресло. Мне почему-то оно очень понравилось. По сравнению с ним остальные камни были бледными и неинтересными.

Не знаю, как долго я созерцал его. Я мог рассмотреть каждую его деталь. Мне казалось, что я мог бы потеряться в его деталях – им не было конца. Но что-то рассеяло мое видение: на камень наложился странный образ, затем еще и еще. Мне досаждали эти помехи. Как только я начал беспокоиться, до меня дошло, что Ла Горда, стоя позади меня, поворачивает мою голову из стороны в сторону. За считанные секунды концентрация моего созерцания совершенно рассеялась.

Ла Горда засмеялась и сказала, что теперь ей ясно, почему я доставлял Нагвалю столько хлопот. Она убедилась сама, что я индульгирую выше всяких пределов. Она села у столба рядом со мной и сказала, что она и сестрички собираются созерцать место силы Нагваля. Затем она издала пронзительный птичий крик. Спустя минуту сестрички вышли из дома и приступили к созерцанию вместе с ней.

Их мастерство в созерцании было очевидно. Их тела приобрели необычайную жесткость. Казалось, они не дышали вовсе. Эта их неподвижность была столь заразительной, что и я невольно полуприкрыл глаза и уставился на холмы.

Пристальное созерцание было для меня настоящим откровением. Когда я выполнял его, мне стал ясен один важный момент во взглядах дона Хуана. Ла Горда описала задачу весьма смутно. «Ввинтиться в него» было скорее командой, чем описанием процесса. И все же оно было описанием при условии выполнения одного требования. Дон Хуан называл это требование «остановкой внутреннего диалога». Из утверждений Ла Горды относительно пристального созерцания мне стало ясно, что имел в виду дон Хуан, заставляя их созерцать, – именно остановку внутреннего диалога. Ла Горда сформулировала это как «утихание мыслей». Дон Хуан тоже заставлял меня делать это, хотя он вел меня по-другому пути: вместо фокусирования взгляда, как это делали созерцатели, он научил меня открывать его, заполняя свое сознание и не фокусируясь ни на чем. Я должен был как бы ощущать своими глазами все 180 градусов перед собой, удерживая глаза несфокусированными чуть выше линии горизонта.

Мне было очень трудно созерцать – это переворачивало с ног на голову всю мою предыдущую практику. Когда я пытался созерцать, у меня возникало стремление раскрыться. Однако необходимость держать это стремление в узде отключила мои мысли. А как только отключился внутренний диалог, уже нетрудно было созерцать так, как предписывала Ла Горда.

Дон Хуан утверждал снова и снова, что отключение внутреннего диалога является фундаментальным достижением магии. В терминологии объяснения о двух сферах внимания, данного мне Ла Гордой, остановка внутреннего диалога была рабочим способом описания отвлечения внимания тоналя.