Второе кольцо силы

Очень тихий треск у двери заставил Паблито и Нестора замолчать. Если бы я был один, то не обратил бы на него внимания. Паблито и Нестор встали, и я сделал то же самое. Мы посмотрели на переднюю дверь – она очень осторожно открывалась. Я подумал, что, наверное, Ла Горда вернулась и тихо открывает дверь, чтобы не побеспокоить нас. Когда дверь открылась достаточно широко, чтобы через нее мог пройти человек, вошел Бениньо, двигаясь так, словно крался в темную комнату. Его глаза были закрыты и шел он на цыпочках. Он напоминал мне подростка, прокрадывающегося в кинотеатр через незапертую дверь, чтобы посмотреть фильм. Он и нашуметь боится, и в темноте увидеть ничего не может.

Все молча смотрели на Бениньо. Он открыл один глаз ровно настолько, чтобы сориентироваться, а затем пошел на цыпочках через переднюю дверь в кухню. С минуту он постоял у стола с закрытыми глазами. Затем Бениньо опустился рядом со мной на скамейку. Он мягко боднул головой мое плечо. Это был легкий толчок, означавший, что мне нужно подвинуться, освобождая место на скамейке. Затем он уселся поудобнее, все еще с закрытыми глазами.

Одет он был так же, как Паблито и Нестор. Его лицо слегка располнело после последней нашей встречи, состоявшейся несколько лет назад. Линия его волос изменилась, но я не мог сказать как. У него было более светлое лицо, чем я помнил, очень мелкие зубы, полные губы, широкие скулы, небольшой нос и большие уши. Он всегда казался мне выросшим ребенком, чьи черты так и не стали зрелыми.

Паблито и Нестор, прервавшие разговор, чтобы наблюдать за тем, как вошел Бениньо, возобновили беседу, словно ничего не произошло.

– Разумеется, он плакал вместе со мной, – сказал Паблито.

– Он не плакал, как ты, – сказал Нестор.

Затем он повернулся и обнял меня.

– Очень рад, что ты жив, – сказал он. – Мы только что разговаривали с Ла Гордой, и она сказала нам, что ты – Нагваль, но не рассказала, как ты остался в живых, Маэстро?

Здесь мне предстоял странный выбор. Я мог бы идти по пути своего разума, как делал это обычно, и сказать, что не имею ни малейшего понятия, и был бы прав. Либо я мог сказать, что мой дубль вызволил меня из лап этих женщин. Я взвешивал в уме эффект этих двух возможностей, как вдруг меня отвлек Бениньо. Он слегка приоткрыл один глаз и захихикал, спрятав голову в ладони.

– Бениньо, ты не хочешь разговаривать со мной? – спросил я.

Он отрицательно покачал головой.

Я чувствовал себя неловко рядом с ним и решил узнать, что с ним происходит.

– Что он делает? – спросил я Нестора.

Нестор похлопал Бениньо по голове и встряхнул его. Бениньо открыл глаза, а затем снова закрыл их.

– Он всегда такой, ты же знаешь, – сказал Нестор. – Он крайне застенчив. Рано или поздно он откроет глаза. Не обращай на него внимания. Если ему надоест, он заснет.

Бениньо утвердительно кивнул головой, не открывая глаз.

– Ну, хорошо – как ты выкарабкался? – настаивал Нестор.

– Ты не хочешь рассказывать нам? – спросил Паблито.

Я осторожно рассказал, что мой дубль трижды выходил из макушки моей головы. Потом я дал им подробный отчет о случившемся.

Они нисколько не удивились и восприняли мой рассказ как должное. Паблито стал смаковать мои спекуляции о том, что донья Соледад могла не поправиться и в конце концов умереть. Он хотел знать, стукнул ли я точно так же и Лидию. Нестор решительным жестом велел ему замолчать, и Паблито послушно остановился посреди фразы.

– Я извиняюсь, Маэстро, но это был не твой дубль, – сказал Нестор.

– Но все говорили, что это был мой дубль.

– Я знаю наверняка, что ты неправильно понял Ла Горду. Когда мы с Бениньо шли сюда, Ла Горда перехватила нас и сказала, что ты и Паблито находитесь здесь, в этом доме. Она назвала тебя Нагвалем. Знаешь почему?

Я засмеялся и сказал, что это, наверное, потому, что Нагваль передал мне большую часть своей светимости.

– Один из нас дурак! – сказал Бениньо гулким голосом, не открывая глаз.

Звук его голоса был таким диковинным, что я отпрыгнул от него. Его совершенно неожиданное заявление плюс моя реакция на него заставили всех троих рассмеяться. Бениньо открыл один глаз, посмотрел на меня и спрятал свою голову в руки.

– Ты знаешь, почему мы называли дона Хуана Матуса Нагвалем? – спросил меня Нестор.

Я сказал, что всегда думал, что это был осторожный способ называть дона Хуана магом.

Бениньо засмеялся так громко, что звук его голоса заглушил смех остальных. Казалось, он искренне наслаждается. Он опустил голову на мое плечо, словно не мог больше выдерживать ее тяжести.

– Причина, по которой мы называли его Нагвалем, – продолжал Нестор, – в том, что он был расщеплен надвое. Другими словами, когда ему это было нужно, он мог попасть в другую колею. Мы не можем сделать этого. Из него выходило что-то такое, что было не его дублем, а какой-то устрашающей грозной фигурой. Она выглядела точно как он, но была вдвое больше по величине. Мы называли эту фигуру нагвалем, и каждый, у кого она есть, является Нагвалем.