Второе кольцо силы

В течение многих лет она ничего не могла придумать, чтобы выследить эту свою слабость. Но вот однажды она стала настолько больной и усталой от своего ожиревшего тела, что отказалась принимать пищу в течение двадцати трех дней. Это было начальное действие, которое разрушило ее фиксацию. Затем у нее возникла идея засунуть в рот губку, чтобы клиенты думали, будто у нее болят зубы и она не может есть. Эта уловка сработала не только с ее клиентами, переставшими предлагать ей еду, но и с ней самой, потому что у нее жевание губки вызывало ощущение, что она ест. Ла Горда смеялась, когда рассказывала мне, как она всюду ходила с засунутой в рот губкой – в течение нескольких лет, – пока ее привычка к обжорству не истощилась.

– Тебе нужно было только уничтожить свою привычку?

– Нет, мне нужно было научиться есть как воин.

– А как ест воин?

– Воин ест медленно и понемногу за раз. Я привыкла разговаривать во время еды и ела очень быстро, проглатывая огромное количество пищи за один прием. Нагваль сказал мне, что воин делает четыре глотка за один раз. Немного погодя он делает еще четыре глотка, и так далее.

А еще воин в течение дня проходит мили и мили. Моя слабость к еде никогда не позволяла мне много ходить. Я победила ее тем, что делала по четыре глотка пищи каждый час, и тем, что ходила пешком. Иногда я ходила весь день и всю ночь. Так я согнала жир со своих ягодиц.

Она засмеялась, вспомнив прозвище, которое дал ей дон Хуан.

– Но выследить свои слабости – еще недостаточно для того, чтобы освободиться от них, – сказала она. – Ты можешь выслеживать с сей минуты и до Судного Дня, и это не даст никаких результатов. Именно поэтому Нагваль не хотел давать мне никаких инструкций. Чтобы реально достичь безупречного мастерства в сталкинге, у воина должна быть цель.

Ла Горда рассказала, как она день за днем жила, не имея никакой перспективы, пока не встретила Нагваля. Она не имела ни надежд, ни мечтаний, ни желания чего-либо. Только возможность поесть была всегда доступна ей по какой-то причине, которую она не могла постичь. Каждый день у нее было обилие еды. Так много еды, что одно время она весила двести тридцать шесть фунтов.

– Еда была единственной вещью в жизни, которой я наслаждалась, – сказала Ла Горда. – Кроме того, я никогда не считала себя жирной. Я думала, что довольно привлекательна и люди любят меня именно такой, какая я есть. Все говорили, что я выгляжу цветущей.

Нагваль сказал мне нечто очень странное. Он сказал, что у меня было огромное количество личной силы и благодаря этому мне всегда удавалось получить еду от друзей, тогда как мои домашние оставались голодными. Каждый имеет достаточно личной силы для чего-то. В моем случае фокус состоял в том, чтобы отвернуть свою личную силу от еды и направить ее к цели воина.

– Что это за цель, Ла Горда? – спросил я полушутя.

– Войти в другой мир, – сказала она, улыбаясь, и сделала вид, что собирается ударить меня костяшками пальцев по макушке – любимый прием дона Хуана для прекращения моего индульгирования.

Стало слишком темно, чтобы писать. Я попросил ее принести лампу, но она объяснила, что очень устала и должна немного поспать перед приходом сестричек. Мы пошли в переднюю комнату. Она дала мне одеяло, сама закуталась в другое и мгновенно заснула. Я сел спиной к стене. Кирпичное ложе было жестким, хотя на нем были постелены четыре соломенные циновки. Удобнее было лежать. Как только я сделал это, я тотчас уснул.