Второе открытие Америки

Узкие повязки из кожи или хлопчатобумажной ткани накладываются на расстоянии 2–3 дюймов друг от друга; затягивая их все туже и туже, достигают того, что мышцы в промежутках между повязками вздуваются. Наши дети в свивальнике страдают гораздо меньше, чем дети карибов, народа, находящегося, как утверждают, ближе всего к естественному состоянию.

Тщетно пытаются монахи в миссиях, не знающие ни трудов Руссо, ни даже его имени, восставать против этой старинной системы физического воспитания; вышедший из лесов человек, нравы которого мы считаем такими простыми, не проявляет покладистости, когда дело идет о его наряде и о выработавшихся у него представлениях о красоте и благопристойности.

Впрочем, я был весьма удивлен тем, что пытка, которой подвергают маленьких детей и которая, казалось, должна нарушать кровообращение, не ослабляет мышечной деятельности. Нет породы людей, более крепкой и более быстроногой, чем карибы.

Женщины в Llanos трудятся над тем, чтобы придать икрам и ляжкам своих детей формы, которые художники называют волнообразными, но они по крайней мере не зажимают между подушками и досками и не сплющивают головы детей в самом раннем возрасте. Этот обычай, когда-то столь распространенный на островах и у некоторых карибских племен в провинции Парима и во Французской Гвиане, не соблюдается в посещенных нами миссиях.

Там у жителей лоб более выпуклый, чем у чайма, отомаков, маку, марабитанов и у большинства индейцев на Ориноко. Исходя из теоретических представлений, можно, пожалуй, сказать, что лбы у них соответствуют их умственным способностям. Это наблюдение тем сильней поразило нас, что черепа карибов, изображенные в Европе[316] в некоторых трудах по анатомии, отличаются от всех человеческих черепов исключительно вдавленным лбом и исключительно острым лицевым углом.

Очевидно, в наших остеологических коллекциях искусственно созданные формы спутаны с естественными. Те, «почти лишенные лба» образцы, которые выдаются за черепа карибов с острова Сент-Винсент, на самом деле представляют собой черепа, сплющенные между досками и принадлежащие самбо (черные карибы), потомкам негров и подлинных карибов.

Варварское обыкновение вдавливать лоб распространено, впрочем, у многих народов, принадлежащих к разным расам; недавно его обнаружили даже в Северной Америке. Однако было бы крайне рискованно делать вывод о тождественности происхождения на основании некоторых совпадений в обычаях и нравах. Посещая миссии карибов и наблюдая царящий там дух порядка и покорности, вы с трудом верите, что находитесь среди каннибалов.

Это американское слово с несколько неопределенным значением заимствовано, вероятно, из языка индейцев Гаити или Пуэрто-Рико. С конца XV столетия оно перешло в европейские языки в качестве синонима слова «людоед». «Edaces humanarum carnium novi anthropophagi quos diximus Caribes alias Canibales appellari»[317], – говорит Ангиера в своей посвященной папе Льву X «Oceanica».

Я нисколько не сомневаюсь, что островные карибы, как народ-завоеватель, жестоко обходились с игнери, или древними жителями Антильских островов, физически слабыми и мало воинственными; все же следует признать и то, что эта жестокость была преувеличена первыми путешественниками, которые прислушивались лишь к рассказам исконных врагов карибов. Современники не всегда клевещут только на побежденных; в отместку за дерзость победителей увеличивают список их преступлений.

Все миссионеры с Карони, с Нижнего Ориноко и из Llanos del Cari, чье мнение нам доводилось слышать, уверяют, что из всех племен Нового Света карибам, вероятно, меньше всего свойственно людоедство. Это утверждение они распространяют и на независимые племена, бродящие к востоку от Эсмеральды между истоками Риу-Бранку и Эссекибо.

Само собой понятно: ярость и отчаяние, с которыми несчастные карибы защищались от испанцев, когда королевский декрет 1504 года[318] объявил их рабами, должны были способствовать утвердившейся за ними репутации свирепого народа. Впервые мысль жестоко расправиться с ним и лишить его свободы и естественных прав была высказана Христофором Колумбом; разделяя взгляды XV века, он не всегда был так человеколюбив, как утверждали в XVIII столетии из ненависти к его клеветникам.

Позже лиценциат Родриго де Фигероа получил задание от правительства (в 1520 году) выяснить, какие племена Южной Америки следовало считать принадлежащими к народу карибов или каннибалов, а какие были гуатиао, то есть мирными индейцами, старинными друзьями кастильцев. Этнографический документ, называемый el anto de Figueroa[319], является одним из самых любопытных памятников варварства первых Gonquistadores.