Второе поколение

— Подожди, — поднял руку Карамон, снова наливаясь краской. — Я многое понял. Я любил Рейстлина, своего единственного брата-близнеца, самого близкого мне человека...— Воин с трудом перевел дух, вертя клинок в пальцах, как тростинку. — Рейстлин сделал не много хорошего... Но без него мы не победили бы драконидов. Он беспокоился о тех, кто... был искалечен, болен.... Вроде него самого... Но даже это, я знаю, не смогло бы его спасти в конце... — Губы Карамона дрогнули, он смахнул слезу. — Когда я встретил его у края Бездны, вы знаете, он был близок к победе. Ему надо было только снова войти в портал и вытащить Темную Королеву в наш мир, где он будет способен нанести ей поражение, а затем занять ее место. Он исполнил бы свою заветную мечту и стал Богом... Но таким образом он уничтожил бы Кринн... Я был в мире будущего и показал его Рейстлину — он Бог, но правит лишь мертвым миром. И тогда брат понял, возврата нет — он сам себя приговорил к этой судьбе. Но он знал, на что идет, когда вновь шагнул в Бездну.

— Верно, — заметил Юстариус, — это соответствовало его амбициям — поставить все на карту. Что ты хочешь этим сказать?

— Только одно, — вздрогнул Карамон. — Рейстлин сделал чудовищную, трагическую ошибку. Ему хватило храбрости попытаться все исправить, даже если в данной ситуации это означало лишь жертвоприношение.

— Ты стал мудрее, Карамон Маджере, и говоришь убедительно... — Почтительно склонил голову архимаг Юстариус. — Однако это философский вопрос, а не доказательство. Извини, что заставил вспомнить неприятные минуты, но...

— После я прожил месяц у Таниса, прежде чем рискнул отправиться домой. — Карамон продолжал говорить как ни в чем не бывало. — Именно в его тихом и мирном доме я смог все обдумать и взвесить. Именно там я смирился со страшным фактом: мой брат, друг с детства, человек, которого я любил больше всех в этом мире, — ушел навсегда. Пропал. Попал в ловушку, где терпит страшные мучения... Однажды, напившись «гномьей водки», я подошел к краю, за которым боль уже не была властна надо мной. — Карамон, вздрогнув, закрыл глаза. — И вот, приблизившись к границе безумия, я ушел в комнату и запер за собой дверь. Вынув меч, я смотрел на него и думал, как будет с его помощью легко... убежать. Я прилег на кровать, совершенно точно решив убить себя, но вместо этого провалился в глубокий сон. Не знаю, сколько я спал, но когда проснулся, за окном была глухая ночь, серебристый свет Солинари заливал комнату, наполняя ее миром и покоем. Я, помню, удивился... а затем — увидел его.

— Увидел кого?! — воскликнул Юстариус, обмениваясь взглядом с Даламаром. — Рейстлина?

— Да.

Лица сидящих магов помрачнели.

— Да, это был он,— прошептал Карамон,— он спал рядом точно так же, как спал, когда мы были детьми... Тогда его часто мучили кошмары... Я будил его и вытирал слезы, а потом веселил, заставляя смеяться... Затем он обычно засыпал, успокоившись... И когда я его увидел...

— Ты видел только сон! — выкрикнул Даламар.

— Нет, — решительно покачал головой Карамон, — все было слишком реально. Я видел его лицо так же ясно, как сейчас вижу вас. Точно такое же, как на границе с Бездной, только теперь разгладились ужасные морщины, печать Зла и алчности покинула черты Рейстлина. Он был такой умиротворенный... словно отдыхал, как сказала Крисания. Это было лицо моего брата, а не того незнакомца, которым он стал...— Карамон вновь промокнул глаза. — На следующий день я отправился обратно, успокоившись и зная, что все в порядке. В тот день я впервые в жизни поверил в Паладайна, я знал, он оценил жертву Рейстлина и благосклонно принял ее.

— Он переиграл тебя, Юстариус, — раздался чей-то голос. — Что ты скажешь о подобной вере?

Оглянувшись, Карамон увидел, как из теней залы вышли четыре фигуры. Троих он узнал мгновенно — даже в слабом свете и несмотря на слезы, застилавшие глаза, — это были его сыновья. Двое старших, нарочито громко гремевшие броней, казались угнетенными, и неудивительно, после стольких историй про Башню, услышанных от него и его друзей... И так же как и сам Карамон, старшие сыновья не доверяли магии и не любили ее. Они, как обычно, охраняли младшего, стоявшего в середине. Палин с тревогой оглядывался по сторонам с того момента, как они вошли.

Юный маг приблизился к Юстариусу, не поднимая глаз, и поклонился, как полагалось ученику низшего ранга. В свои двадцать он не стал еще даже помощником, и будет оставаться учеником еще добрых пять лет, до тех пор, пока не пройдет Испытание — этот изнурительный экзамен, проверяющий навыки и таланты в Искусстве, который должны сдать все, кто хочет обрести новые знания. Полноправный маг владеет слишком большой силой, поэтому Испытание разработано для отсечения малоталантливых и относящихся к профессии слишком легкомысленно. Оно крайне эффективно — ведь провалившийся погибает. Безвозвратно. Человек или эльф, пусть даже людоед, вошедший в Башню Высшего Волшебства, навсегда передает тело и душу магии.