Второе послание к Коринфянам

Еще одним отправителем послания был спутник Павла – Тимофей, который в отличие от Павла упоминается как брат, то есть собрат-христианин. Это должно напомнить нам, что, будучи миссионером и христианский лидером, апостолом Христа Тимофей не является. И хотя нет большого вреда в том, что сегодня в отношении некоторых христианских руководителей метафорически используется слово «апостол», в богословском смысле неверно использовать его вне связи с теми, к кому оно применяется в Новом Завете. Некоторые из сегодняшних служителей для укрепления своего авторитета над церквами, подобно оппонентам Павла в Коринфе, тоже называют себя «апостолами». Было бы лучше, однако, если бы слово «апостол» употреблялось исключительно по отношению к апостолам, жившим в апостольскую эру.

2. Церковь Божья (1:1б)

Церкви Божией, находящейся в Коринфе, со всеми святыми по всей Ахаии…

Что, по мнению коринфян, имеет в виду Павел, обращаясь к ним, как к церкви! Сегодня для многих это слово означает либо культовое здание, либо христианство как организацию. Однако для читателей Павла церковь (ekkl"esia) была, скорее, обычном словом, обозначавшим скопление людей или, в более узком смысле, официальное собрание, как, например, парламент или суд. Примеры обоих значений можно найти в Деян. 19, где, с одной стороны, упоминается «собрание» народа эфесского (ст. 40), а с другой – «законное собрание» городского совета (ст. 39). Очевидно, что коринфяне поняли бы слова Павла, как имеющие отношение к «собранию» христиан в Коринфе.

Однако что имеет в виду сам Павел? Слово ekkl"esia часто встречается в Ветхом Завете – Септуагинте[10], которую обычно цитирует Павел. Там оно используется для обозначения больших «собраний» народа Божьего, например, когда «собрались… все колена Израилевы, в собрание народа Божия» (Суд. 20:2, LXX). Когда происходили такие встречи, народ Израиля понимал, что происходило это перед лицом Господа. Так же и Царь Давид обращается к Соломону со словами: «И теперь пред очами всего Израиля, собрания Господня… говорю…» (1 Пар. 28:8, LXX). В Новом Завете Стефан говорит о собравшемся народе Божьем как о «собрании (ekkl"esia) в пустыне», для которого Моисей получил «живые слова» от ангела Божьего (Деян. 7:38). Обращаясь к верующим из Коринфа как к «церкви Божией», Павел желает донести до них, что, собираясь вместе, они в полной мере являют собой то, чем некогда были собиравшиеся колена Израилевы, – именно церковью Божьей. Если для нас церковь — это культовое здание или организация, а для коринфян – любого рода собрание, то для Павла это слово означает именно «собрание» Божьего народа в Божьем присутствии с целью услышать Божье слово.

Можно заметить, что суть данного послания в сжатом виде заключена в первом стихе: «Апостол… церкви». С одной стороны, есть церковь, с другой – есть апостол, который к ней обращается. Возникает вопрос: признает ли коринфская церковь авторитет апостола Павла? Несомненно, Павел притязает на такой авторитет (2 Кор. 10:8—11; 13:10; ср.: 1 Кор. 14:36–38), и кажется, что коринфяне в конце концов последовали за Павлом, а не за незваными служителями. Само существование этого послания свидетельствует об этом.

Перед следующим поколением коринфских христиан и, на самом деле, перед нами сегодня встает другой вопрос: сохраняют ли послания Павла авторитет и после смерти апостола? Являются ли они «Писанием» для нас? Был ли он прав, притязая на авторитет?

Я хочу предложить две причины, по которым сегодня следует признать авторитет Павла. Во-первых, послания написаны не только по поводу непосредственных жизненных обстоятельств его адресатов. Он требовал, чтобы послания читались не только теми, кому они адресовались, но и в других церквах (Кол. 4:16). Официальный и авторитетный характер посланий Павла говорит о его ожидании, что последние будут полезны не только для непосредственных получателей. Во-вторых, авторитет, который Христос дал Павлу над язычниками, был присущ в одинаковой мере как его посланиям, когда он отсутствовал, так и его проповедям, когда он пребывал среди них (2 Кор. 10:8—13; ср.: Флп. 2:12). Нет сомнения, что первые апостолы считали Павла таким же апостолом, как и они сами, а его послания – Писанием (Гал. 2:7–9; 2 Пет. 3:16). Начиная с послеапостольского времени, его послания, наряду с четырьмя Евангелиями и Ветхим Заветом, признавались церквами частью канонического Писания. Конечно же, цели апостола, жившего в те далекие времена, нам не всегда понятны, однако в своем поведении и выборе мы сейчас не более свободны, чем некогда коринфяне. Следовательно, тексты Павла возвещают благовестив, в которое нужно верить, и являют нормы поведения, которым полагается следовать, будь то в I веке или XX.