Второе послание Петра и Послание Иуды

Христианская вера включает в себя интерес не только к проблемам, но и непосредственно к людям, и Петр впервые обращается к нашим отношениям с другими христианами. «Братолюбие» — это буквальный перевод греческого слова Philadelphia, общеупотребительного термина для описания взаимоотношений домочадцев. Только в Новом Завете это слово встречается вне контекста семьи (Петр использует его строго по назначению: 1 Пет. 1:22; 3:8, но см. также: Рим. 12:10; 1 Фес. 4:9; Евр. 13:1). Читателя I в. это должно было поражать: Петр хочет сказать, что христианам надлежит иметь принципиально новые взаимоотношения, которые отличаются требованиями высокой верности Богу (Мк. 3:31–35). Для нас эта метафора тускнеет, оттого что она привычна, но мы не должны забывать, что когда Петр называет христиан «братия» (1:10), он действительно обращается к своим братьям. Напротив, лжеучителя не испытывают любви к Божьей семье. Они не проявляют братской любви, но лишь наносят вред своим собратьям (2:13) и «уловляют в плотские похоти» (2:18). В конечном итоге они несут разрушение и погибель народу Божьему (2:1).

ж) Любовь

И наконец, любовь, agape. Хотя это слово обычно понимают как обозначение исключительно христианской любви, это не обязательно так [58]. Здесь речь идет не столько о любви христиан к своим собратьям (это выражается термином Philadelphia), сколько вообще о любви к людям, независимо от их принадлежности к христианству.

В списке, который приводит Петр, нет строгой логической последовательности, когда одна добродетель вытекает из другой, но, несомненно, присутствует мысль о том, что agape представляет собой высшее качество христианского характеpa (см.: 1 Кор. 8:1; 13:13; Кол. 3:14). Отмечается, что такая любовь не делает различий между собратьями и людьми вне христианского сообщества. Ничего более далекого от позиции лжеучителей с их эгоизмом и потребительским отношением к жизни не может и быть (2:3).

3) Успехи и плоды в познании Господа

Ни один христианин не может претендовать на роль безупречного, идеального верующего; на самом деле, одним из признаков христианской зрелости является неудовлетворенность уровнем своей духовности. Это должно не вызывать отчаяние, а побуждать нас постоянно стремиться к благочестию и воздержанию, воспитывать в себе терпение и возрастать в любви к ближнему. Петр настаивает, что это возрастание — наша обязанность и мы не должны пускать все на самотек и надеяться, что все сделает Бог, как считают некоторые христиане. Глагол hyparcho («обладаю»; в русском синодальном переводе данного стиха: «это в вас есть». — Примеч. пер.) означает состояние обладания «собственностью, которая целиком и полностью находится в чьем–либо владении и распоряжении»[59].

Петр убежден, что истинное христианское знание не равно знаниям, почерпнутым из книг; оно изменяет христиан, а через них и окружающий мир. Еще раз (ст. 2, 3) он говорит о полном, личном знании (epignosis), но теперь он подчеркивает, что мы не должны рассчитывать получить это знание за счет Церкви или общества. Такой подход может привести к двоякому результату: сделать нас бездейственными и бесплодными, каковым было и разрушительное воздействие лжеучителей. Напротив, Петр хочет, чтобы христиане добивались успеха и приносили плоды. По мере того как мы преобразуем себя и свои церкви в подобие Иисуса Христа, мы учимся видеть мир глазами Спасителя и Судьи. Если мы верим, что Иисус Христос вернется как Господь и Судья, то это поможет нам не впасть в ту лень, которую проявляют лжеучителя, свободно следующие «собственным своим похотям» (3:3). Эта вера поможет нам также прилагать «все старание» (1:5; 3:14), вершить труд, который не пропадет, и приносить плоды, которые не увянут (1 Кор. 3:12—15; Ин. 15:16).