Второе пришествие

Илина шла по дорожке и мурлыкала какую‑то песенку себе под нос. Я двигался за ней, поглядывая на местных жителей и изредка вперед, потому что нести легенькую, но необычайно громоздкую корзинку, загораживающую весь обзор, пришлось именно мне.

Большинство из них тоже уделили мне немного своего внимания. Посмотреть на чужеземца в серой клетчатой рубахе и джинсах, идущего за Илиной и исполняющего роль носильщика, было как минимум любопытно.

— Ответь мне на вопрос, – неожиданно спросила девушка, когда любопытных глаз стало заметно меньше, а впереди замаячил силуэт трактира. – Это очень тяжело?

— Что тяжело? – переспросил я, выглядывая из‑за корзинки.

— Бить людей. Тит стал задыхаться, когда ты ударил его. Я перепугалась, что он умрет, а ты был так спокоен.

— Даже не знаю, что ответить…

— Тебе часто приходится драться? Хотя, что я спрашиваю. Я знаю тебя всего пару дней, а ты уже успел два раза подраться.

— Ну, вообще‑то я не любитель этого дела. Предпочитаю решать вопросы мирным путем.

— Но ты же так ловко дерешься! Тит вон всегда был сильным, а ты его бросил, как пушинку. Он привык на кулаках сходиться, удар держать, а ты его раз – и об пол! – Илина изобразила несколько прямых ударов, а затем апперкот. Повернулась ко мне. – А в твоем городе с высокими домами все так же хорошо дерутся?

— Нет, не все. – Я попытался мягко перевести разговор на менее щекотливую тему. – Кстати о Тите. Ты так испугалась, когда он начал задыхаться. Он тебе нравится?

— Еще чего, – отмахнулась она. – Не говори ерунды. Он мне не нравится. Просто я не люблю, когда умирают люди. А ты его чуть было не убил. И не отрицай.

Я и не стал отрицать. Ведь я абсолютно точно знал, что если бы ударил сильнее или под другим углом, то у Тита порвалась диафрагма. А случись это, он бы умер. Даже в двадцать первом веке, уровень медицины которого я прекрасно знал, после такой травмы люди почти не выживали, что уж говорить о Средневековье.

Меня озадачили обретенные знания. Видимо, я неосознанно обратился к «чужой» памяти, «пробудил» воспоминания врача и выяснил все, что необходимо. Это оказалось интересно и интригующе, поскольку, используя «чужую» память, я имел доступ к любой известной области науки, и одновременно пугающе, потому что, имея такой багаж знаний, я не понимал, откуда же он у меня взялся.

Мы почти добрались до трактира, когда Илина неожиданно заявила:

— А может быть, дело в твоих глазах…

— В моих глазах? – переспросил я. – О чем ты?

— У тебя необычные глаза, – продолжала она. – Когда я услышала, что ты родом из очень далекой страны, то подумала, что там у всех такие же глаза. Они постоянно меняют цвет, это очень красиво, но иногда они приобретают кровавый оттенок. Это пугает меня.

Мне захотелось, чтобы она тотчас повернулась и, улыбнувшись, призналась, что захотела разыграть меня. Но ее слова не были похожи на шутку. Она говорила серьезно.

— Это правда? – растерялся я, все еще не веря ее словам.

— Да, – кивнула она, обернувшись. – Обычно, когда ты нервничаешь, твои глаза начинают краснеть. Но когда ты вышел из дома старосты, они словно горели огнем. Разве что пламя не вырывалось из глазниц. И когда ударил Тита тоже…

— Ты когда‑нибудь видела что‑то подобное? – спросил я.

Она отрицательно покачала головой.

— Никогда.

Оставив на кухне громоздкую корзинку, я поднялся в комнату на втором этаже. К сожалению, я не мог так же легко сбросить где‑нибудь навалившиеся проблемы, которых с каждым часом становилось все больше. Но я понимал, что нельзя было впадать в уныние, нельзя было сдаваться и пускать все на самотек. Следовало сопоставить факты, подумать над вариантами и составить план действий. И немного отдохнуть.

Желая улучшить приток крови к голове, я прилег на кровать.

Проблема конфликта с Титом решилась быстро, одним ударом, а вот что делать с оборотнем, я пока не знал. Память выдала список возможных способов убийства монстра, но все они были лишь фантазиями писателей и сценаристов, придумывавших истории про людей–волков. И если вариант с окроплением чудища святой водой я отмел сразу, то над использованием серебра задумался. У этих существ, раз уж они существовали взаправду, могла быть острая аллергия на драгоценный металл. Достаточно изготовить серебряные пули и расстрелять оборотня из пистолета, чтобы навсегда избавить деревню от напасти. Ну, или внедрить аллерген каким‑либо иным способом.

Даже если я найду серебро в этой деревне, то явно не в той форме, в которой оно может быть опасно для чудовища. Забить оборотня до смерти серебряной ложкой – какой экстравагантный и неоправданно жестокий способ убийства.

Ко мне понемногу возвращалось чувство юмора.

И так, погруженный в раздумья, я даже не заметил, как уснул.

Когда я проснулся, наступил вечер.