Второе пришествие

Во-вторых, откуда взялся этот бугай с автоматом. Это факт, что он меня там уже поджидал и наверняка знал, что я обязательно выйду из морга. Но если он знал, что я оттуда выберусь, не он ли меня туда и отправил. Очень даже может быть. Но почему же тогда он отправил меня туда «недоделанным», так сказать. Спокойно сделал бы контрольный выстрел и не надо было бы потом устраивать возле морга весь этот цирк.

Единственной причиной, почему он так сделал, могло быть лишь то, что добить меня ему или им кто-то, или что-то помешало. Другого разумного объяснения я этому не видел, а если так, то… Резко нажал на тормоз и машина, визжа и протестуя всеми имеющимися фибрами души, сделала крутой разворот. Насколько это было возможно, машина погнала в обратном направлении.

Я вдруг подумал, что там, в морге, на столе осталась недопитая бутылка водки, что было уже само по себе великим грехом. К тому же, один из врачей, которому я помешал выпить, с удовольствием составил бы мне компанию.

Войдя в морг, с облегчением вздохнул. Слава богу, водка никуда не испарилась. Да и врач лежал там, где я его и оставил около часу назад.

Проделав с ним кое-какие манипуляции, привёл в чувство и усадил на стул. Приходилось поддерживать его в вертикальном положении.

Едва открыв глаза и увидев меня, он снова закатил глаза. Залепив ему хорошую затрещину и влив в него почти полстакана «живой воды», мне вроде бы удалось привести его в чувство.

Жадно глотая воздух, он вперил в меня указательный палец и, как будто перед ним стоял сам дьявол, истерически начал бормотать какую-то молитву.

Тяжёлый случай, подумал я, вливая в него ещё полстакана. То ли от водки, то ли ещё от чего мужичок впал в ступор, тупо упёршись в стену.

Мне это всё порядком уже надоело, да и голова потихоньку напоминала о себе, волнами боли накатываясь на меня.

– Тебя как зовут, дружище – как можно мягче спросил я.

– М-м-михал-лыч – ответил он.

– Ну, это уже значительно лучше. Скажи мне, Михалыч, только честно, у тебя ещё водка есть?

– Нет. Да. Нет – часто заморгал он.

– Так есть или нет, что-то я не понял?

– Спирт есть, медицинский.

– Спирт тоже пойдёт – хлопнул я его по плечу. От этого его так передёрнуло, что, казалось, он снова свалится в обморок.

– Так тащи, чего сидишь. Если есть, то и закусь какой-нибудь давай, я не врач и не могу, как вы, хлындить спирт без ничего.

Не зря всё-таки в народе водку величают живой водой. После второго стакана, правда, чистого спирта, Михалыч вроде бы оклемался. Щёки порозовели, в глазах появилась мысль. Он перестал дрожать как осиновый лист, да и я почувствовал себя значительно лучше, посвежевшим. Боль в затылке и вовсе уже не чувствовалась.

– Друг, а как тебя зовут, – закусывая помидором, осмелел Михалыч.

– Да чёрт его знает, – удивился я, не сумев вспомнить своего имени – а зачем тебе.

– Но ведь должен же я знать с кем я пью.

– Слушай, Михалыч – перебил я его, опрокидывая очередную порцию живительной влаги, – а как я здесь оказался?

– Как-как, в реанимации тебя привезли. Как положено, упакованного уже в целлофан. Правда, машина была не из нашего района, но ребята очень уж просили, куда-то опаздывали – пришлось принять покойничка.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Тебе башку кто-то топором проломил, все мозги наружу вылезли. По всем законам природы ты сейчас здесь сидеть и спирт медицинский хлестать ну никак не можешь.

– Не может этого быть, Михалыч. Если мне мозги вышибли бы, я точно не сидел бы сейчас рядом с тобой. Да ты сам посмотри – шишка всего лишь, да и только.

– Действительно, шишка – потрогал Михалыч мой затылок и задумчиво почесал свой. – Но есть же акт вскрытия, я сам его проводил и дыру в твоей башке лично осматривал. Чем хочешь поклянусь.

– Не знаю, уж, что ты там видел – сказал я, вытаскивая из кармана бумажник, – но ты мне дай данные на этих артистов из реаниматорской машины, что привезли меня сюда. Я протянул ему несколько стодолларовых банкнот. – На, вот, напарника своего подлечишь – нечего было на меня со скальпелем кидаться.

Выпив ещё по одной и простившись с Михалычем, который аж прослезился и назвал меня своим братом – после бутылки медицинского спирта, особенно на двоих, все люди становятся братьями и сёстрами, а иногда даже мужьями и жёнами – я снова двинулся в путь.

Ровное урчание мотора настраивало на мирской лад и благодушие, а глаза так и норовили сами собой закрыться, своими похлопываниями предварительно давая хозяину понять, что они тоже устали и хотят спать.

Нужно будет найти какой-нибудь мотель и вздремнуть там часок-другой, подумал я, с трудом разлепляя веки.

Глава II.

Тихий, ненавязчивый стук в дверь вырвал меня из сладких объятий Морфея или Морфиуса (не путать с морфием – он с маленькой буквы пишется).

Поискав глазами запропастившееся куда-то одеяло и поняв, что почему-то спал голым, я наконец-то нашёл его и, накрыв им то, что другим видеть не полагалось, я произнёс банальное «да», которое в разных случаях могло означать совершенно разные вещи. В данном случае мое «да» означало, что тому, кто посмел разбудить меня, разрешалось войти.