Второе пришествие

Второе пришествие

Часть первая. Террорист номер один.

28 сентября 1984 года. Рим. Ватикан.

Папа Римский Иоанн Павел II включил телевизор и переключил несколько каналов. Везде было одно и то же. Сегодня все телекомпании с самого утра в прямом эфире вели трансляцию с площади Святого Петра.

А на площади вместо египетского обелиска стоял деревянный крест. На кресте, лицом к Апостольскому Дворцу, распятый чуть ли не железнодорожными костылями, висел террорист номер один. Мохамед Асхам… Тот самый, которого аятолла Хомейни недавно признал Мессией мусульман. Тот самый, который недавно организовал ядерные теракты в Саудовской Аравии.

Крест обнаружили на рассвете и сразу попытались принять меры, но отправленные снять террориста с креста карабинеры, не дойдя до него с полсотни метров, вдруг упали на колени и начали истово молиться. Та же участь постигла и группу армейского спецназа. К девяти утра площадь заполнилась молящимися настолько плотно, что о проведении какой-либо операции можно было забыть.

До двух пополудни с площади не возвращался никто. Первым, кто пообщался с распятым Асхамом и вышел обратно был Диего Марадона, которого естественно сразу взяли в оборот телевизионщики.

- Что он вам сказал, сеньор Марадона?

- Он сказал – «Иди тренируйся, Диего, всё будет хорошо.»

- Вы с ним встречались раньше?

- Встречался.

- Вы признаёте, что встречались с террористом? – вклинился в разговор один из силовиков в штатском.

- С террористом? – Диего заливисто засмеялся – Тогда иди и арестуй его, он ещё живой. – Марадона повернулся обратно к телевизионной камере и гордо произнёс - Спаситель навещал меня дважды. Он учил меня музыке.

Силовиков без особого труда отжали, в прямом эфире у них не было шанса вмешаться, не устроив грандиозного скандала. Действительно ведь – террорист вон висит, а арестовывают почему-то футболиста, который считает его, не много не мало, а Спасителем.

Версию Второго Пришествия жевали с самого утра, в качестве одной из основных. Второй была версия о подготовке мегатеракта, с использованием неизвестного оружия психического воздействия. Мегатеракта, разумеется, никто из присутствующих в Риме и его окрестностях не хотел, поэтому вопрос был задан с надеждой в голосе.

- Вы уверены, что это Спаситель, сеньор Марадона?

- Абсолютно уверен.

- И что теперь будет?

- К вечеру Он умрёт.

- Вы не выглядите опечаленным.

- Он сказал, что всё будет хорошо. Я Ему верю.

- Вы сказали, что Он учил вас музыке. Значит вы Его ученик, то есть Апостол?

- Он любит футбол, а меня считает лучшим. Я понятия не имею, какие Заповеди он нам принёс, новой Нагорной проповеди я не слышал, поэтому Апостолом считаться не могу. Он сказал – «Иди тренируйся, Диего». Не проповедуй, а тренируйся. Извините, сеньоры, мне пора.

- Ещё, с ваших слов, Он сказал – «Всё будет хорошо». Что это, по-вашему, значит?

- Это же очевидно. Он умрёт, а потом воскреснет. Ждите. Я по возможности буду смотреть ваши передачи. Мне пора, сеньоры, хочу успеть на вечерний рейс, до свидания.

Марадона улетел в Неаполь, а его короткое интервью привлекло в Рим миллионы паломников. К вечеру вся Италия стояла в пробках, люди в ближних пригородах просто бросали машины прямо на дорогах и шли к центру Вечного города пешком.

А католическая церковь до сих молчала. Сначала их экстренно эвакуировали из-за террористической угрозы, а потом начались споры. После блиц интервью Марадоны, конклав разделился на два примерно равных лагеря – сторонников признания Второго пришествия и сторонников явления в мир Сатаны. Сторонники признания покивали на доводы сторонников явления и предложили им попробовать Сатану из нашего мира изгнать. Вызвались двое. Перед подвигом возвестили на весь мир свои намерения перед телекамерами. Он, кем бы Он не был, подпустил кардиналов поближе, и сейчас они истово молились между Ним, кем бы Он не был, и остальной толпой. Как раз перед объективами проклятых телевизионщиков. Теперь настал его черёд. Его, Кароля Войтылы, Папы Иоанна-Павла Второго.

Ему уже давно всё было понятно, давно уже было пора встать и идти, но Папа боялся. Но не теракта и не Сатаны. Он боялся встретиться Ним взглядом. Конечно, он готовил себя к встрече с Господом, но когда-нибудь потом, когда заслужит милость Его. Прямо сейчас на эту милость уповать было глупо. Страшно. Папа не мог заставить себя взглянуть в эти глаза даже на телеэкране. Это было для него даже страшнее, чем сама смерть.