Второе пришествие землян

Он похлопал меня по плечу на прощание и, зубасто улыбнувшись, степенно проследовал обратно в бокс особого режима, где и следовало обитать общественно признанному авторитету. Его-то закрыли пожизненно. Прошли мы по одному делу «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка» и тому подобное… Наше сотрудничество в итоге создало мне больше проблем, чем решило, как на воле, так и на зоне, ну да что уж тут рыдать, годы необратимо просраны, и нужно стартовать оттуда, где ты есть теперь.

Нюансы с незаконным стартом, угоном оборудования, занятием орбиты и присвоением бесхозного имущества на орбите захоронения после двухлетней деятельности международного трибунала по борьбе с новоявленным космическим наркобизнесом никто даже не вспомнил. И неудивительно, ведь Артур был главным свидетелем по делу, а там и его могли подтянуть на те же нары, за соучастие.

Я все-таки смог выпустить тормозной парашют. А дальше было дело техники, хотя в итоге меня снимали с вышки линии электропередач, как высоким напряжением-то не убило, не пойму…

Так и звали меня на зоне: Парашютист.

Некоторое время спорили, можно ли меня считать космонавтом, в том смысле, являюсь ли я первым осужденным космонавтом за решеткой, но решили, что раз полного витка выше ста километров я не сделал, то нет, недостоин. Ну и ладно.

Один хрен – я последний, кто видел Землю из космоса собственными глазами.

Я вытащил из непривычного кармана непривычно гражданской одежды свой сувенирный шарик с замкнутым биоценозом внутри, посмотрел через него на свет солнца. Едва различимая креветка продолжала свою одинокую размеренную жизнь. Она – тварь условно бессмертная, если ее кормить, никогда теоретически не умрет. Слава богу, я не из таких.

Где-то через год заключения заходил проведать меня Илья, передал мне этот шарик от Климентии, а она забрала его из отделения вещдоков следственного комитета. Ей отдали, она теперь звезда первой величины, она сумела воспроизвести биоценоз Стапеля на Земле.

– Спасибо тебе, – сказал я тогда Илье.

– Тебе спасибо, – отозвался он. Выглядел он сильно лучше, ходил, по крайней мере, сам.

– Дед не дает мне теперь расслабиться, – слабо улыбнувшись, объяснил он.

Это да. Дед его, с тех пор как мы вывели его на орбиту, откуда он успешно со второй ступенью добрался до Стапеля, где провел успешную стыковку, проник внутрь, нашел, починил и взял под контроль богатейший арсенал «Черной Медузы», обуздал бунт заселивших брошенный Стапель тараканов и теперь все эти годы напрягал буквально всех. Он был, несомненно, в своей стихии, и последствия длительного пребывания в невесомости, убившие его уже на Земле, ему больше не страшны. Там он был на вершине пищевой пирамиды, и ресурсов биоценоза хватало для производства достаточного количества калорий, чтобы поддерживать жизнь клеток его мозга. Вот так неожиданно возродились обитаемые внеземные станции и пилотируемая космонавтика. Кто хочет осваивать космос, тот живет там.

Тем временем на Земле новоявленное агентство сверхмалой космонавтки под чутким руководством Артура довело себя до кризиса управления, диверсификации и полной реорганизации. Агентство распродали с молотка: мой старый приятель, поставщик оборудования Александр, не упустил свой шанс и здорово на этом поднялся. Теперь за ним был ключевая доля спутникового рынка, и он распоряжался на ней железной рукой разумного монополиста. А Артура списали в нетрудоспособные. Адиос, скотина. Приятного тебе заката на одном гарантированном пайке.

Но мне, конечно, не вернули ничего. Будущее у уголовника со статьями вроде моей вообще безнадежно беспросветное, но у меня, тем не менее, оказалась пара предложений в органайзере.

Александр забрал меня от пенитенциарного центра и отвез на пристань, где я перешел на борт стартовой яхты, уходившей к экватору.

– Я там тебе кое-какие координаты отправил, поинтересуйся в свободное от основной работы время, – сказал он мне на прощание.

– Обязательно, – пообещал я, пожимая ему руку. Это было в моих интересах. Орбитальное старательство, видимо, меня заждалось.

Около суток, что мы шли в стартовый район, меня готовили к старту. Заменяли противоперегрузочным гелем жидкости тела, тем самым, опробованным на деде Ильи. Теперь это, благодаря стараниям Климентии, апробированная технология. Но процедура неприятная.

На палубу краном подняли из трюма мой снаряд-скафандр, заряжали его сжиженным воздухом и кристаллизованной водой.

В океан спустили сложенный каркас пушечного ствола, уже под водой он развернулся в двухкилометровую трубу, которая тут же начала намораживать на себя лед, что поддерживал заодно плавучесть пушечного жерла. Когда жерло одноразовой ледяной пушки сформировалось, начали электролизом разделять воду на два огромных пузыря кислорода и водорода.

Тем временем меня упаковали в снаряд, пожелали удачи и задраили люк-гермошлем. Подняли краном и опустили в жерло подводной пушки.