Второе признание

– Зачем это? – спросил Сперлинг.

– Уладить формальности. – Арчер кивнул. – Только формальности, ничего больше. Я займусь этим прямо сейчас. Не вижу никакого смысла предъявлять обвинение и затевать судебное преследование. Вечером я позвоню Гаррену и попрошу его просмотреть правовые акты, касающиеся механических транспортных средств, на предмет несчастных случаев, имевших место на частной территории. Возможно, придется наложить штраф или временно изъять водительские права, но, учитывая обстоятельства, я предпочел бы вовсе закрыть на это глаза. – Он протянул Сперлингу руку. – Никаких обид, я надеюсь?

Сперлинг подтвердил, что никаких. Арчер обменялся рукопожатиями с Кейном, Вулфом и даже со мной. Потом сказал, что в следующий раз надеется встретиться со всеми нами при более приятных обстоятельствах, и откланялся.

Вулф сидел с закрытыми глазами, свесив голову набок, словно у него не хватало сил держать ее прямо. Кейн, Сперлинг и я из учтивости встали, прощаясь с Арчером, Вулф даже не шелохнулся.

– Хвала Господу, все кончено! – сказал Кейн Сперлингу. – Если я тебе больше не нужен, пойду поработаю. Я предпочел бы не выходить к ужину. Разумеется, скоро все будут знать, но мне не хотелось бы с кем-нибудь встречаться до завтрашнего дня.

– Иди, – согласился Сперлинг. – Я позже к тебе загляну.

Кейн направился к выходу. Вулф открыл глаза, пробормотал:

– Минуточку, – и выпрямил голову.

Кейн остановился и спросил:

– Это вы мне?

– Если не возражаете. – Эти учтивые слова Вулф произнес тоном отнюдь не учтивым. – Ведь ваша работа может чуть-чуть подождать?

– Разумеется, может, если нужно. Что случилось?

– Мне бы хотелось кое о чем с вами переговорить.

Кейн посмотрел на Сперлинга, но его взгляд не достиг цели, поскольку председатель вытащил из кармана еще одну бумагу – продолговатый лист розового цвета, который не был сложен, – и изучал ее. Пока Кейн в растерянности стоял на месте, Сперлинг шагнул к Вулфу и протянул ему этот листок:

– Вы это заслужили. Я рад, что нанял вас.

Вулф взял листок, мельком взглянул на него и снова поднял глаза:

– Однако! Пятьдесят тысяч долларов.

Сперлинг кивнул. Тем же манером я обычно киваю чистильщику сапог, бросая ему монетку в десять центов.

– Прибавьте их к тем пяти, что вы уже получили, итого будет пятьдесят пять. Если это не покроет нанесенный вам ущерб и расходы, вышлите мне счет.

– Благодарю вас. Непременно вышлю. Разумеется, пока я не могу сказать, каковы окажутся расходы. Быть может…

– Расходы на что?

– На расследование смерти мистера Рони. Быть может…

– Что тут расследовать?

– Не знаю. – Вулф убрал чек в карман. – Быть может, я быстро с этим покончу. А сейчас мне хотелось бы задать несколько вопросов мистеру Кейну.

– Для чего? Зачем вам это понадобилось?

– А почему нет? – кротко заметил Вулф. – Ведь у меня не меньше прав, чем у мистера Арчера. Неужели он откажется ответить на дюжину вопросов? А, мистер Кейн?

– Конечно нет.

– Вот и славно! Я буду краток, но мне хотелось бы, чтобы вы сели.

Кейн сел, но на самый краешек стула. Сперлинг не сделал и этого. Он так и остался стоять, засунув руки в брюки и устремив на Вулфа взгляд, полный отнюдь не восхищения.

– Во-первых, – начал Вулф, – как вы определили, что мистер Рони мертв?

– Господи, вы бы его видели!

– Но я не видел. Вы тоже вряд ли хорошо его рассмотрели, потому что к тому времени почти полностью стемнело. Вы прикладывали руку к его груди, чтобы выяснить, бьется ли сердце?

Кейн отрицательно покачал головой. Меня это не удивило: ведь я-то знал, во что превратилась грудная клетка Рони, и понимал, что проверить сердце было невозможно – на его месте образовалось настоящее месиво из одежды и ребер. Я уже описывал все это Вулфу.

– Мне не пришлось этого делать. Он был буквально раздавлен.

– Как вы умудрились заметить это в темноте?

– Скорее догадался. В любом случае было не так уж темно – кое-что я все-таки видел.

– Вероятно, вы разглядели кости, ведь они белые. Насколько я знаю, плечевая кость, та, что в верхней части руки, была сломана и торчала наружу на несколько дюймов. Вот только на какой руке?

Это была чистейшая ложь. Ничего такого Вулф не знал и знать не мог, потому что этого просто не было.

– Боже, я не знаю! – запротестовал Кейн. – Мне было не до того.

– Разумеется, – согласился Вулф. – Но вы же видели, вернее, догадались, что кость сломана?

– Я… Может, и видел… Не знаю.

– Когда вы оттаскивали тело к кустам, каким образом вы ухватили его? – сменил тему Вулф. – За какие части?

– Не помню.

– Вздор! Вы ведь тащили его не пару ярдов, а футов пятьдесят, не меньше. Как можно забыть? Вы взяли его за ноги? За голову? За воротник? За руку?

– Не помню.

– Уму непостижимо, как вы могли забыть. Возможно, вам удастся вспомнить: вы положили его под кустом головой к дому или от дома?

– Я должен это помнить, – нахмурился Кейн.

– Верно, должны.

– Но я не помню. – Кейн покачал головой. – Не помню, и точка.

– Ясно. – Вулф откинулся на спинку кресла. – Это все, мистер Кейн. – Он махнул рукой. – Идите, работайте дальше.

Не успел Вулф закончить фразу, как Кейн был уже на ногах.