Второе сердце

Он кинул Верочке вату и достал новый комок.

— Сделай под елкой сугроб! Я принесу из дома белочку — мы ее на сугроб посадим.

— Пожалуйста! Не жалко… — И Петров полез на четвереньках под елку.

— А свечки-то стеклянные! Смотри, Петров, все стеклянные!

— У них внутри лампочки. Это электрические свечки, не настоящие. Вот дома у нас целая коробка настоящих есть, из воска! Ты — белку, а я завтра настоящую свечку принесу.

— А как ты ее зажжешь?

— Это уж мое дело.

— Красивая елочка, вся в снежинках елочка! — снова тихонько запела Верочка. — Давай потанцуем!

Она потянула Петрова за руку.

— Осторожно ты! — сморщился Петров.

— А что?

— Что-что?! Больно… Смотри, какой синяк. — Он закатал рукав. — Шайбой… Нашла время танцевать!

— Ну и не надо, я и одна могу. Тра-та-та-та, тра-та-та, тра-та-та-та, тра-та-та…

Верочка закружилась на одной ноге, слегка притопывая другой, подбоченясь и время от времени раскидывая руки в стороны.

— Верка! Мих-Мих идет!..

Когда Медведь вошел в зал, там никого не было. Он открыл дверь в спальню, окинул взглядом ряды спящих. Обнаружив непорядок, подошел к Верочкиной кровати. Верочка забралась под одеяло с головой, и Медведь осторожно отогнул край одеяла — чтобы ребенку было легче дышать. Потом еще раз внимательно всех оглядел и зашагал к выходу.

— Кто тут ходит — спать мешает? — поднял голову Петров и открыл один глаз. Зевнул, потянулся и мигом отвернулся к стене, чтобы Мих-Мих не увидел его смеющейся физиономии.

— Да, брат Миша, нелегкий нам завтра денек предстоит! Праздничный…

— Нелегкий, Лиса. Хлопот полон рот будет. А мне опять неможется. На прогулке едва ноги таскал. По холоду — оттого, что ли? И тут, — Медведь приложил лапу к левому боку, — все время греется…

— К Марье Семеновне-то не обращался?

— Недосуг было. Сама видишь — минуты спокойной нет. Теперь уж в новом году придется.

— Смотри, не стало бы хуже.

— Целый день на ногах!.. Дети, Лиса, вовсе беспокойные пошли. Шалопуты! Еще лет пять назад полегче было с ними управляться.

— Тебе видней, у тебя опыт большой.

— Большой… И неблагодарные какие-то! О них же заботишься, а они — пожалуйста тебе: «Что тут ходишь — спать мешаешь?»

— Кто это так?

— Петров все тот же! Отпетый парень!

— Не расстраивайся, Миша. Утро вечера мудренее — давай спать.

— И то верно! Давай…

За окнами резвилось солнце: на минуту пряталось в облаках и, тут же вынырнув, светило еще ярче. Лучи, пробиваясь сквозь запылившиеся с осени стекла, празднично освещали елку: ярко вспыхивали на ветках прожектора, сверкали гирлянды дождя, горели разноцветные звезды.

«Какой чудный день выдался однако!»

Марья Семеновна завершала осмотр елки.

«Поистрепалась, милая… Иголки совсем пересохли, и цвет уже не тот. Надо к будущему году ремонт сделать, подновить».

Она энергично встряхнула полиэтиленовый баллон и, нажав на рычажок горловины, направила зеленоватую струю распыленной жидкости на верхушку елки. В зале сразу запахло хвоей, лесом, и Марья Семеновна подумала о лете, далеком пока отпуске, грибах…

Дверь зала распахнулась, вошли Медведь, Лиса и Заяц Средний, подталкиваемые сзади ребятишками, вернувшимися из бассейна. Шествие замыкали оставшиеся за дверями две женщины и мужчина — родители. Памятуя вчерашний беспорядок, роботы встали цепочкой, преградив детям путь к елке.

Марья Семеновна опустила баллон на пол, хлопнула в ладоши:

— Поторапливайтесь, ребятки! Тихого часа не будет, после обеда — все сразу на праздник!

Выйдя из зала и прикрыв дверь, она оказалась лицом к лицу с родителями.

— Добрый день, Марья Семеновна! С наступающим вас!

— Добрый день! Спасибо, вас — тоже! Рановато вы, однако, дети еще пообедать должны. Можете полчасика погулять. Или вот — стенгазету нашу посмотрите. А на столике — рисунки ваших чадушек, в папке.

— Мы — может, помочь чего надо…

— Ничего не надо, все сделано, все подготовлено. — Марья Семеновна уже спускалась по лестнице. Цветные стекла окна на площадке ярко горели. «Отменный денек!»

Петров поднял руку над тарелкой с растерзанной котлетой, над кружкой с остатками компота.

— В чем дело, Петров? — подошел к нему Медведь.

— Можно выйти?

— Закончил — подожди других, не все так быстро едят.

— Я в туалет хочу.

— Ну иди, раз такое дело…

— Мне тоже в туалет надо! — тут же подала голос Верочка Иванова.

— Да что это вас?! Ступай!

Они одновременно выскочили из столовой и, минуя двери туалетов, — в зал. В зале не было ни души. Елка светилась и благоухала. Подбежав к ней, Верочка вынула из рукава платья рыжую плюшевую белочку с шишкой в лапах, подлезла на коленках под елку и поставила игрушку на «сугроб».

— Совсем как в лесу, как в настоящем лесу! — захлопала она в ладошки.

Петров устанавливал рядом с белочкой свечку.

— У тебя спички, да? Дай мне зажечь!

— Какие спички? Але-гоп! — и он вытащил из кармана зажигалку.

— Ой, зажигалка, зажигалочка! Ты где ее взял, а?

— Отцовская. Он, когда маме честное слово давал, что не будет больше курить, папиросы в мусоропровод бросил, а зажигалку — в кухонный стол. Я как раз молоко пил…

— Ну зажигай же, зажигай!