Второе сердце

— А я Чижова, я Чижова разыскиваю! Сегодня уже в справочное бюро сунулся: проживают, между прочим, в нашем городе двое Чижовых — Николаи Корнеевичи, да не те — одному восемнадцать лет, другому пятьдесят три. А третий, оказывается, исчез, в вечные бега от своей собственной фамилии ушел! Полезная служба справочное бюро, но надежней ее — судьба!.. Раз фамилию сменил, значит — понимал, что я тебя разыскивать буду, а? Правильно понимал, совершенно правильно.

— Ты меня уже десять дней разыскиваешь… Десять дней прошло, как ты приехал.

— Откуда такая точная информация?

— Я тебя на вокзале видел с вещами… Ты в такси сел — за две машины до моей в очереди.

— Хорошо, что в твою не угадал… Зачем же я вас, гражданин Чижов-Трофимов, десять дней искал, как вы думаете? Должником небось себя считали? Неприятное, надо полагать, ощущение?! Как у того попа, что Балду в работники нанял. Я в детстве эту сказочку не один раз читал и всегда почему-то больше всего за попа переживал. Да-а… Не лоб твой деревянный меня интересовал, Чижов, разговор интересовал… Разговор мне один продолжить хотелось, все эти годы изо дня в день хотелось. Помнишь, мы сидели в коридоре у дверей следователя, когда нас на первую беседу по поводу  т в о е й  аварии вызвали? Ты тогда сказал: «Можешь зря не рыпаться. Никто сейчас нас не слышит, так что открою тебе, парень, карты: у меня тут — рука, мне пропасть не дадут! Не траться на дорогого защитника — бери вину на себя, и дело с концом…» Не забыл разговор тот? И я слово в слово запомнил. Вот мне и не терпелось проверить, всегда ли эта самая рука помочь в силах, во всякой ли ситуации. В такой, скажем, как сейчас у нас с тобой?..

Понуро сидевший все это время, положив руки на руль, Чижов круто повернулся лицом к Бобрикову.

— Хватит! Хватит тебе! Надоел хуже горькой редьки! Бей скорей! Бей — что там у тебя: кастет? нож?.. Кончай, зануда, не мотай душу…

Бобриков посмотрел на него долгим, запоминающим взглядом и не спеша полез в карман.

— Бить? Зачем же мне тебя бить — ты и сам себя добьешь потихоньку. — Он вытащил из кармана руку. — Во! Полтинник попался! В самый раз: на счетчике твоем — двадцать копеек за посадку пассажира… Получи, «мастер»! — он бросил монету Чижову на колени. — Сдачи не надо — на чай оставь!

Бобриков вылез из такси, хлопнул дверцей, отошел к парапету набережной, облокотился на чугунную решетку. В темной густой воде плавали желтые кляксы отраженных фонарей. Он вынул из пиджака нож, ленивым движением бросил его в канал и еще ниже склонился над водой, словно пытаясь разглядеть в ней свое отражение.

На набережной из-за угла пересекающей канал улицы показался запыхавшийся Федор Шкапин. Увидев Бобрикова, он замедлил шаг, глубоко вдохнул — резко выдохнул и, уже не торопясь, подошел к нему.

— Алексей!..

Бобриков обернулся.

— Привет, Алексей!

— Привет.

Загудел заведенный мотор такси, машина Чижова тронулась, медленно проехала мимо них и пропала из виду.

— Дай закурить, Алексей… С шести часов ищу тебя по городу. Едва удалось узнать адрес Вероники — всех, кого мог, обзвонил, ладно — Ивана Михайловича застал дома.

— Зачем, интересно, я тебе так срочно понадобился? Сколько дней уже, как я прибыл, а ты не заглянул ни разу, трубку телефонную снять — времени не нашел.

— Да все как-то… потом об этом… Послушай… Послушай, Алексей: отдай мне нож! Отдай, Алексей!

— Какой нож? Ты о чем? У меня никакого ножа нет.

— Есть. Есть, Алексей! Вот здесь он… — Шкапин, изловчившись, цепко схватил Бобрикова за полы пиджака.

— Пусти! Нет, говорю, у меня ножа! — рванулся Алексей, но приятель успел уже ощупать его от бедер до подмышек.

— Действительно… вроде нет…

Пока они возились, в окне многоэтажного дома на пятом этаже исчез женский силуэт и погас свет.

Бобриков достал мятую пачку, выбрал не поломанные во время стычки папиросы, сунул одну Шкапину.

— Значит, это все-таки ты, Федор…

— Что — я?

— Раз она к тебе обратилась, значит — ты, к другому бы она соваться с подобным делом не стала… Я ведь сказал ей: никому ни слова! Вот ведь!.. — Бобриков стукнул кулаком по ограде канала.

— Алексей…