Второе убийство Сталина

Между тем в Тифлисе Джугашвили «потеряли». Тифлисское жандармское управление почему-то было уверено, что он выпущен под надзор полиции, и когда наконец-то по его делу было принято решение — высылка в Восточную Сибирь на три года, — его начали усиленно разыскивать, чтобы взять под стражу и отправить на этап. Потом, когда выяснилось, что искомый субъект вроде бы уже арестован, его стали искать по тюрьмам. Полтора месяца искали, еще два месяца готовили к этапу — в общем, к месту ссылки он отправился только в конце ноября, в демисезонном пальто, ботинках и даже без рукавиц. И практически без денег — небольшую сумму выдал отправляемым в этап товарищам комитет РСДРП да батумские рабочие собрали около 10 рублей и немного провизии.

В отличие от многих и многих государственных деятелей всех времен и народов Сталин не оставил мемуаров. Его жизненный путь исследователи собирают по крупинкам — по свидетельствам тех, кто что-то от кого-то слышал, где-то прочел, что-то знает. Сам он иной раз рассказывал истории из своей жизни — иногда в кругу друзей, иногда детям. Но не надо забывать, что он был поэт! Этого не было заметно за солидной манерой держаться, но и писание стихов в юности, и приверженность романтике революции, которой он остался верен всю жизнь и от которой большинство его более прозаических товарищей вскоре полностью излечились, и образно-поэтическая речь, и специфический сталинский юмор выдают художественную натуру. А художнику скучно повторять одно и то же несколько раз неизменно. Так, историю своего побега из первой ссылки он сам рассказывал в трех вариантах, и надо учитывать, что в зрелые годы Сталин вполне излечился от несчастного свойства своей молодости — отсутствия чувства юмора.

…Был в Иркутской губернии уездный город Балаганск, а в 75 верстах от него — селение Новая Уда. Там в числе имевшихся в селе четырех ссыльных и поселился Иосиф Джугашвили — в бедном домике из двух комнат на краю болота, у крестьянки Марфы Литвинцевой. Стояла зима, морозы доходили до минус тридцати градусов, но он все равно не собирался задерживаться в ссылке.

Итак, согласно первому варианту истории о побеге Иосиф, угрожая кинжалом, заставил какого-то крестьянина отвезти его к железнодорожной станции. Это фантастическое полотно в грузинско-романтическом стиле — учитывая, что до ближайшей станции было 120 верст, на протяжении которых ему, по-видимому, приходилось держать кинжал вплотную к горлу мужика, чтобы не получить по голове оглоблей. Другая версия гласит, что опять же некий крестьянин согласился отвезти Иосифа до станции Зима, если на каждой остановке он будет выставлять ему поларшина водки. Что это такое? Как-то он продемонстрировал, что такое «аршин водки» — деревянный аршинчик, который он вплотную уставлял маленькими чарками с водкой. Это уже вариант по Гоголю. И третья версия — беглец сказал кому-то из ямщиков, что хочет подать жалобу на уездного начальника, и тот отвез его до станции — это по жанру, пожалуй что, лубок.

Тесть и друг Сталина Аллилуев, который знал эту историю более досконально, рассказывал, что Иосиф совершил два побега, но первый оказался неудачным — он чуть не замерз, решившись отправиться в тридцатиградусный мороз в своем легком кавказском одеянии, и принужден был вернуться в Новую Уду. Однако на второй раз все получилось. Накануне Крещения, то есть 5 декабря по старому стилю, с расчетом на то, что стражники в честь праздника перепьются и ссыльных проверять не будут, Иосиф отправился в Балаганск. Тамошние ссыльные укрыли его на некоторое время и, поскольку он так и был в пальто и ботинках, дали тулуп, валенки и теплую шапку и отправили дальше, через Ангару к станции Зима. Стражники в праздник хоть и пили, однако контингент проверили, и в тот же день сообщили куда следует, так что к тому моменту, когда Иосиф собрался выехать из Балаган- ска, приметы беглеца уже были разосланы повсюду. Ему бы не уйти, если бы он направился на Запад, в Россию. Но путь его лежал не на запад, а на восток. Сначала беглец побывал в Иркутске, и только потом поехал на Кавказ, в Тифлис.