Второе восстание Спартака

В его голосе не слышалось ни капли энтузиазма. Да и откуда взяться этому энтузиазму, что за радость, скажите на милость, сигать вниз-вверх, хлопотать и беспокоиться, вместо того чтобы мирно и покойно ехать себе дальше, предаваясь мечтам о горячей похлебке, стакане самогона и полногрудых девках?! Однако же приказ есть приказ, ничего не попишешь.

Спартак тоже ничуть не обрадовался нежданной остановке. Что, собственно, происходит? На поломку не похоже. Если бы и вправду сломались, какая нужда выводить сопровождаемого, то есть нарушать порядок конвоирования, ради чего? Да и вообще, лейтеха сидел бы себе в кабине, в тепле, а на улице суетился бы один водила Приходько, пытаясь наладить железного конька. Странно все это, а странности, как давно уже усвоил Спартак, в лагерной жизни не сулят ничего хорошего...

Первым на дорогу десантировался конвоир-рядовой и тут же отступил от машины на несколько шагов, чтобы с безопасной дистанции взять под прицел спрыгнувшего сверху зека.

Котляревский, перемахнув через задний борт, приземлился на заснеженную дорогу. Порыв холодного ветра сразу продул до костей. Бр-р, Спартак зябко поежился. Да, отвык он за больничными стенами от природной всепогодности. В кузове тоже было, понятное дело, не жарко, но там хоть брезент защищал от ветра.

С показной медлительностью (перед вертухаями треба держать должный форс) Спартак, как полагается, завел руки за спину и принялся ждать дальнейших указаний.

Лейтенант Чарный, тоже отступив на два шага от заключенного, смотрел на Спартака снизу вверх (а по-другому у него и не получилось бы – росточком лейтеха был от горшка два вершка) и чему-то хитро ухмылялся. Он дождался, пока на дорогу спрыгнет сержант Степанов, и тогда сказал, не отрывая взгляда от Спартака:

– Приехали, Котляревский. Твоя остановка. – И прибавил, гад, показывая некое знакомство с детской литературой: – Бологое иль Поповка. А с платформы говорят: «Это город Ленинград». Ты ж у нас ленинградский?

Молча кивнув, Спартак огляделся. Место, однако, знакомое. Развилка, где сходится дорога с лесосеки и главная дорога, соединяющая лагерь с Большой Землей. И ничего более интересного здесь отродясь не наблюдалось. Ох, не нравилась Спартаку эта внеплановая остановка, решительно не нравилась. Ладно, поглядим, что дальше будет...

– Чего не спрашиваешь, зачем остановились? А, Котляревский? – вкрадчиво поинтересовался Чарный, наклонив голову набок и прищурившись.

– А чего спрашивать, – пожал плечами Спартак. – Что надо, и так скажут.

– Это верно. Скажут, – глаза Чарного превратились в две узенькие щелки. Он опустил руку к поясу, расстегнул кобуру. – Это твоя последняя остановка, «Бологое аль Поповка», Котляревский. Приехал ты на конечную. Следующей твоей станцией будет, как говорили в Гражданскую, Могилевская губерния, штаб генерала Духонина. Смекаешь, о чем я? Мною получен приказ избавить страну и народ от злейшего ее врага. Мне приказано – я обязан выполнять.

Спартак заметил, что сержант Степанов поспешно отступил еще на шаг от заключенного. «Молодец, – механически отметил про себя Спартак. – Всегда радует в людях профессионализм, пусть эти люди и суки последние». Сержант сразу просек, что теперь подопечный из простого зека мигом превратился в человека, которому нечего терять. И ведь действительно нечего...

– Ты ж у нас грамотный, должен понимать, что лишних сложностей никому не надо, – продолжал лейтеха. – Поэтому не будет тебе ритуала по всей положенной форме: зачтения приговора, последнего желания, стопки водки на посошок. Все произойдет просто и без затей. При попытке к бегству. Дело обычное, сплошь и рядом бывает – не захотел человек перевоспитываться трудом, заскучал по хазам и малинам и рванул в направлении воли. Так что сейчас ты у нас побежишь, скажем... во-он к тому лесочку. Хотя... что ж, пожалуй, последнее желание могу и исполнить. Ежели, конечно, оно будет разумным. Я ж человек не злой, да и ты, Котляревский, вроде не числился среди злостных нарушителей лагерного распорядка. Поэтому могу, так сказать, поощрить в качестве особой милости. Скажем, папироской напоследок разодолжить...

Чарный даже не смотрел, а прямо-таки впивался взглядом в Спартака, словно пытался в нем углядеть то, чего никогда прежде не видел. Жадно так впивался, ненасытно, что твой алхимик в хрустальный шар.

– Ну а вдруг и добежишь до лесочка, – сказал Чарный, при этом его ладонь ласково поглаживала рукоять револьвера. – Ведь мы и промахнуться можем, все же люди как-никак. Ты, главное, петляй шустрее. Как зайчик.

– И по чьему приказу? – спросил Спартак.

– А я знаю? – хмыкнул лейтенант. – Мне приказал начлаг, а уж кто ему... – Чарный пожал плечами. – Мне-то зачем дознаваться?..