Второе зрение

Наверное, он прав, но почему же не в состоянии? Почему он обращается со мной, как с ребенком? Разве я ребенок? Всего того - всего абсолютно - что усвоил мой мозг за двадцать три года, разве недостаточно, чтобы принимать собственные решения? Лэмбертсон говорит - да, конечно, ты все усваиваешь, но не знаешь, что с этим делать. Но со временем у меня должен быть прогресс в этом отношении.

Иногда я боюсь, потому что ничего не понимаю, а ответ может оказаться совершенно ужасным. Я не знаю, куда все это катится. Хуже того - я не знаю, до чего это докатится сейчас. Как велика разница между сознанием моим и Лэмбертсона? Я-"пси-хай", а он - нет. Ладно. Но только ли в этом дело? Люди вроде Эронса считают, что не только. Они считают, что дело в разнице между человеческими способностями и какимито иными.

И я боюсь этого, потому что это неправда. Я такой же человек, как все. Но получается, что я должна это доказывать. Не знаю, смогу ли я. Вот поэтому доктор Кастер и должен мне помочь. Все зависит от него. На следующей неделе я должна быть в Бостоне для последних обследований и испытаний.

Если доктор Кастер что-нибудь сделает, как все изменится! Может быть, тогда я смогу выбраться из этой жуткой неразберихи и забыть все, как страшный сон. А пока я только "психай", я никогда не смогу этого сделать.

Пятница, 19 мая. Сегодня Лэмбертсон раскололся и рассказал, что ему предлагал Эронс. Все оказалось хуже, чем я ожидала. Он настаивал на одной вещи, которой я уже давно боюсь.

- Он хочет, чтобы ты работала на исправление человека, сказал Лэмбертсон. - Его заклинило на гипотезе латентности. Он считает, что в каждом человеке есть скрытый псй-потенциал и, чтобы вытащить его наружу, необходим только мощный стимул от того, кто обладает им в полной мере.

- Да, - сказала я. - Вы тоже так думаете?

- Кто знает? - Лэмбертсон со злостью стукнул карандашом по столу. - Нет, я так не думаю, но какое это имеет значение. Ни малейшего. Ведь это не значит, что я прав. Никто не знает ответа - ни я, ни Эронс, вообще никто. И Эронс хочет использовать тебя, чтобы найти его.

Я медленно кивнула:

- Понятно. Значит, меня хотят использовать, как совершенный электростимулятор, - сказала я. - Догадываюсь, что вы ответите Эронсу.

Он молчал, и я не могла его прочесть. Затем он посмотрел на меня:

- Эми, я не уверен, что мы можем ответить ему именно так.

Я уставилась на него:

- Вы хотите сказать, что он может меня заставить?

- Он говорит, что ты находишься на содержании у государства, а раз оно обеспечивает и заботиться о тебе, то, значит, имеет право пользоваться твоими способностями. Ты нуждаешься в опеке и защите. Ты сама знаешь, что в миле За этими стенами тебе не выжить.

Я остолбенела:

- Но доктор Кастер...

- Доктор Кастер пытается помочь. Но пока не многое удается. Если получится - тогда другой разговор. Но я не могу больше отпираться, Эми. У Эронса сильнейшие аргументы. Ты "пси-хай". Такой совершенной, открытой, пластичной психической организации еще ни у кого не было. Ты первая. Раньше у некоторых обнаруживались способности, но они не умели ими управлять. А ты умеешь, на высочайшем уровне. Ты - есть, и ты - единственная.

- Но со мной произошло несчастье, - возразила я. - Смешались гены.

- Тебе отлично известно, что это не так, - сказал Лэмбертсон. - Мы знаем твои хромосомы лучше, чем твое лицо. Они такие же, как у всех. И нет никаких оснований думать, что у твоих детей пси-потенциал будет больше, чем у Чарли Дэйкина. Когда ты умрешь, на этом все кончится.

Какая-то волна поднималась во мне, и я не могла больше сдерживаться. "Вы считаете, что я должна работать на Эронса", - подавленно сказала я.

Он колебался.

- Боюсь, что тебе придется, рано или поздно. У Эронса есть несколько кандидатов в Бостоне. Он уверен, что они патенты. Он говорил уже об этом с нашим директоратом. Он убедил их, что ты сможешь работать с его людьми, развивать их, что ты сможешь открыть дорогу в мир нового человека.

Терпение мое лопнуло. Дело не в Эронсе, не в Лэмбертсоне, не в Дэйкине, - ни в ком. Дело во всех них, целой толпе, которая растет с каждым годом.

"А теперь послушайте меня, - сказала я. - Кто-нибудь из вас когда-нибудь интересовался, чего я хочу? Хотя бы раз? Хотя бы раз, когда вы уставали от великих забот о человечестве, такая мысль приходила вам в голову? Кто-нибудь задумался о том, что со мной происходит с тех пор, как все началось? А не мешало бы подумать. И сию же минуту."

- Эми, ты знаешь, я не хочу тебя принуждать.