Второго шанса не будет

— Что за листопад? — поинтересовался Варяг, которого естественно раздражало, когда в его присутствии говорили о чем-то, чего он не понимал.

— Листопад, это когда осенью листья с деревьев опадают. — Угрюмо пробормотал Людоед.

— Ты что, издеваешься? Какая теперь осень с листьями?

— Да нет. Варяг. Просто там…

Луноход остановился.

— Улица, фонарь, аптека, — произнес Алексеев.

— Чего? — спросил Крест.

— Я говорю, поле, дуб, крест. Приехали.

Илья посмотрел в перископ.

— То самое место. — Вздохнул он, и сев на свой ящик достал карту. — Варяг, смотри. Вот мы здесь сейчас. Конец Измайловского парка. Сейчас поедите чуть направо, и будет шоссе. По столбам поймете, что это шоссе. Едете по нему прямо. Тут перекресток и гаражи. Гаражи раскопаны. Там снега мало. Встанете среди них и ждите. Там встретимся через четыре часа. Или раньше. Но не позже.

— Ты что задумал? — злился Яхонтов.

— Так надо.

— Кому надо? Мы и так много времени потеряли.

— Варяг, мне сейчас к тому дубу надо на пять минут. Потом я Наташу провожу. Потом разведаю путь. Нам ведь через Балашиху надо. А выходит что это опасный путь. Вы главное стойте на месте и ждите. Что бы не случилось. Сколько на твоих часах времени?

Яхонтов недовольно вздохнул и посмотрел на часы.

— Половина шестого. Двадцать семь минут точнее.

Людоед достал из кармана своего мундира круглые часы на цепочке. Раскрыл крышку, кивнул и немного подвел их.

— Хорошо. Девять часов двадцать минут крайний срок. Если я не приду к тому времени, то забудьте меня и двигайтесь дальше. Но не через Балашиху. Поедите на север и сделаете крюк через Лукино и дальше на восток. Андрей, открой! — он поправил свой черный берет на голове.

— Мне это совсем не нравится, — заявил Варяг. — Ты бы шапку взял что ли.

— Да ладно. Я и так на всю голову отмороженный. Вы просто сделайте все так, как я прошу, и будет нам счастье, — ничего не выражающим тоном ответил Крест и вышел через открывшуюся аппарель. Нордика последовала за ним.

— Спасибо что подвезли, — сказала она на прощание.

Когда аппарель уже почти закрылась, с улицы донесся возглас Людоеда.

— Опасайтесь листопада!

— Что за листопад, черт тебя дери! — Крикнул Яхонтов, но дверь уже закрылась. — Нет, ну не козел, а? Что ему стоило объяснить?

— Зачем мы его вообще с собой взяли? — пробормотал Николай, прильнув к перископу. — Не нравится он мне. Странный он.

Васнецов видел, как Людоед пошел к большому раскидистому дубу, возле которого из снега торчал высокий деревянный крест, видимо обозначающий чью-то могилу. Нордика последовала сначала за ним. Однако Илья резко обернулся и велел ей стоять на месте и ждать его. Это было понятно из его жестикуляции. Луноход удалялся от их нового и странного попутчика, но Николай продолжал наблюдать за ним. Тот подошел к кресту. Постоял перед ним какое-то время, сняв с головы берет. Затем вдруг схватился за крест, выдернул его и, размахнувшись, со всей силы ударил по дубу, разломав на части.

— Вот псих! Он крест могильный разломал! — Воскликнул Николай.

— Тот, что у дуба? — спросил Вячеслав.

— Ага… — Васнецов посмотрел на брата. — Я же говорю, нафиг он нам нужен?

— Я кажется понял, — покачал головой Сквернослов. — Я с ребятами конфедератами разговаривал, пока ты в лазарете в себя приходил. Расспрашивал о том, о сем, и про Людоеда этого. Они сначала говорить ничего не хотели про него. Но когда стало ясно, что он с нами уходит, то по секрету рассказали. Давным-давно, он убил бабу какую-то возле большого дерева в каком-то парке. Голову ей отсек своим мечом. И там и похоронил. Вроде он любил ее. А потом, говорят, он ушел в подземелья и жил там. Поговаривают что тот оборотень, что в метро живет, он и есть.

— Прямо шекспировская история, — хмыкнул Варяг и протянул Алексееву карту с пометками Людоеда.

— Ну, сам посуди. Вон дуб, крест и все такое. И в парке. Чем не подтверждение? И пулемет у него такой, как Коля, вон рассказывал.

— Ерунда, — мотнул головой Васнецов. — Оборотень намного выше ростом был. Вот помнишь, какой отец высокий… — Николай осекся, едва не произнеся слово «был». Но он панически боялся говорить и даже думать об отце в прошедшем времени. — Так вот тот человек в метро еще выше.

— Куда еще выше? Да тебе там, в темноте с перепугу могло померещиться, что он размером с паровоз.

Дуб и Людоед с Нордикой уже исчезли из вида, и Николай снова уселся в свой угол.

— Если он любил ее, то зачем отсек голову? — пробормотал Васнецов, вспоминая, как он сам, упав в снег, дал очередь из автомата в упор по догоняющей его девушке Ране, о которой теперь тосковал и которую хотел увидеть, пусть даже во снах или каких-то бредовых галлюцинациях. — Зачем…

— Любовь и ненависть, две стороны одной монеты. — Покачал головой Яхонтов, набивая табаком свою трубку. — Видно что-то не так у них было.

— Ты что, курить тут собрался? — возмущенно произнес Вячеслав.

— Нет. Сейчас на место приедем, там выйду и покурю…

— Какой монеты, — с задумчивым видом спросил Николай. — Он все еще строил ассоциации между собой и убийством Раны и тем, что рассказал про Людоеда Сквернослов.