Второго шанса не будет

Амазонки подхватили мертво тело Андрея Макарова и потащили следом. Последней вышла, идущая медленной поступью, глядя на полосу крови своего отца, остающуюся от волочимого тела, молодая амазонка Ульяна.

Корзина таки и осталась стоять у клетки нетронутой. Юрий сел на пол и тихо плакал, не в силах поверить в гибель своего единственного оставшегося в этом мире близкого человека. Варяг продолжал сживать побелевшими кулаками прутья решетки. Вячеслав грустно смотрел на Алексеева и тихо бормотал:

— Дайте только до них добраться… Я им устрою…

— Неужели все это не сон? — вздохнул Николай.

Холод продолжал хлестать пленников ознобом. А на полу лежали разбросанные карты с голыми девицами и тянулась к двери бурая лента крови их товарища, который еще несколько минут назад был жив и не знал, сколько времени ему уготовано судьбой до того момента, когда все для него закончится раз и навсегда.

20. Ахиллес и Пентиселея

— Жизнь полна потерь. И тебе не меньше это известно чем мне. Я тоже потрясен и скорблю вместе с тобой. Но нам надо выжить и довести наше дело до конца. Понимаешь?

Николай проснулся и взглянул на говорившего Варяга. Тот сидел на полу рядом с Юрием и пытался его утешить. Алексеев молчал и смотрел на засохшие пятна крови на полу и хмурился, стиснув зубы. Слабость, вызванная недавним ранением, склонила Васнецова в дремоту, но долго спать он не мог из-за холода. И теперь, проснувшись, он чувствовал разочарование. Ему ничего не приснилось. Не было девушки-Раны. Не было никаких новых откровений. Этот был сон без сновидений. Как сон мертвеца. Может, его судьба предрешена, и он вскоре умрет, как и его товарищи? Может, поэтому ему ничего не приснилось? Земля-Рана покинула его, поняв, что он уже не в состоянии ей помочь, так как обречен.

— Как думаешь, Славик, нам конец? — спросил Николай у брата.

Тот кряхтел от ушибов и побоев и морщился от злобы и боли.

— Черта с два. Я еще побарахтаюсь. Будут нас убивать, порву хоть одну. Твари.

В окнах под потолком уже стемнело. Вот и прошел еще один день и эта чернота в крохотных прямоугольниках мутного, потрескавшегося и перетянутого скотчем стекла, как и холод в подвале, были словно предвестниками скорой смерти, которая уже ждет за порогом той ржавой, скрипучей двери.

Васнецов взглянул на эту дверь и она, словно повинуясь какой-то нечаянно отданной им мысленной команде, издав жуткий и угрожающий скрип, открылась.

Пленники ожидали увидеть кого угодно. Пентиселею. Пчелку. Группу пьяных амазонок, предвкушающих свальную оргию со смертельным исходом…

Но только не того, кто вошел в подвал. И не с завязанными глазами. Не как пленник. Людоед шел к клетке, держа руки в карманах своего черного мундира. Шинели на нем не было. Однако на голове как обычно, черный берет со знаком радиоактивности вместо кокарды.

Яхонтов вскочил и схватился за решетку.

— Какого хрена, Илья?! — зарычал он. — Что здесь происходит, и как ты тут оказался?!

— Тихо брат. Не торопись, — спокойно ответил Крест, разглядывая пол со следами свежей крови и разбросанными картами.

Следом за ним вошли две вооруженные амазонки, которые встали по обе стороны от двери, и наставница по прозвищу Пентиселея.

— Ба! — с вызовом захлопала она в ладони. — Сам великий Ахиллес к нам пожаловал! Я потрясена твоим безрассудством, которое ты, наверное, считаешь за смелость! Уж после того, что ты сделал.

— Здарова, гадина, — ухмыльнулся Крест, обернувшись. — Почему не ты вела переговоры, а прислала какую-то тупую овцу, которая двух слов связать не может? Я рассчитывал пообщаться с какой-нибудь стервой поважней. А большей стервы на этой планете не сыскать. Кстати, мне очень понравилось как твои воительницы меня обыскивали. Пусть еще пару раз обыщут, вдруг я где ножичек припрятал.

— Оставь свои шуточки, ничтожество, — скривилась Пентиселея. — У тебя статус не тот, чтобы с тобой переговоры королева вела. Мне бы отправить на переговоры с тобой, больную крысу, но уж извини. Не оказалось под рукой. А так, вонючая крыса, самый твой уровень.

— Ишь ты. А кто только что меня назвал великим Ахиллесом?

— Да ты не обольщайся. Подонок он и есть подонок. А ты самое оно.

— Да я хуже, чем подонок. И не скрываю этого. Ладно, — Крест покачал головой. — Любезностями обменялись. Теперь может, к делу перейдем?

— Ты лучше объясни, как у тебя наглости хватило явиться сюда? Ты же прекрасно знаешь, что мы уже много лет за твоей поганой головой охотимся. С тех самых пор как ты нашу основательницу и ведунью, Ирочку Листопад убил. Как ты посмел сюда припереться, да еще оскорбления свои мужицкие сыпешь и требования какие-то выдвигаешь?