Второго шанса не будет

Сквернослов занял место Макарова. Юрий вел луноход и иногда бросал ему короткие фразы, объясняя как управлять машиной. Они уже давно покинули столицу и двигались по какой-то просеке среди зарослей мертвого подмосковного леса. Варяг как обычно наблюдал в перископ.

— На следующем привале надо Андрея помянуть, — вздохнул он. — У меня есть кое-что.

— У меня тоже, — устало произнес Людоед, устало глядя в потолок и скрестив руки на груди.

— Хотел бы я знать что, — хмыкнул Варяг. — Ты, наверное, пьешь только серную кислоту.

— Ой, ну пошил. Остроумный.

Николай пристально смотрел на Людоеда, пытаясь понять, что вообще это за человек. Он был жесток и циничен. Он презирал всех вокруг и источал постоянную угрозу. Но когда это приводило к какому-то пику, грозившему перерасти в серьезный конфликт, он менял линию поведения, разряжал обстановку и при этом все равно оставался победителем. Достаточно было вспомнить момент, когда он вдруг первым вызвался помочь похоронить Андрея и Ульяну. Определенно Крест был умный человек. И его внутренний мир был куда глубже, чем его показная нарочитая звериная злость, обволакивающая его как этот черный мундир.

— Чего смотришь, блаженный? — равнодушным голосом спросил Илья у Николая.

— Какой?

— Блаженный.

— Что это значит?

Людоед лениво покрутил пальцем у виска.

— Это значит такой, — ухмыльнулся он.

— Почему это? — нахмурился Васнецов.

— Да ладно. Шучу.

— Слушай. Может, стоило Нордику с собой взять? — осторожно спросил Николай.

Крест взглянул на него, наклонившись и упершись локтями в колени.

— Что, понравилась?

— Да нет. Ты не думай… Я же понимаю… Между вами что-то есть… — сконфуженно начал оправдываться Васнецов.

— Ничего нет. — Мотнул головой Крест, оборвав его на полуслове.

— Но как же. Я же видел. Когда вы прощались…

— Просто она меня любит. Хотя в слух об этом не говорит. Бедняжка, — Крест вздохнул, покачав головой. — А женщина в группе, это очевидная предтеча дисбаланса среди нас. Знаешь, почему у моряков издревле считалось, что женщина на корабле к несчастью? Вот по той же причине.

— Любит, говоришь? За что интересно, — хихикнул Яхонтов.

— А все очень просто, Варяг. Я сволочь. А сволочей бабы любят. Вот ты, Коля, хороший, добрый парень. Вот тебя бабы никогда любить не будут.

— Почему это? Что же мне, в сволочь превратиться? — удивленно спросил Николай.

— Нет. Ни в коем случае. Любовь того не стоит, чтобы убить в себе себя и стать мутантом. — Он снова облокотился на стенку и уставился в потолок. — Есть два типа мужчин. Один тип, это донжуаны, ловеласы, Казановы и прочие бабские угодники и охотники за плотью. А есть романтики и поэты. Не в смысле, что они обязательно стихи сочиняют. А, по сути, их души. Первым нужны победы. Нужны женщины у их ног, готовые отдаться им по одному зову инстинкта и похоти. Им нужно удовольствие и грех. Вторым не нужно от женщин ничего. Им нужна одна. И от этой одной им нужна ее чистота, доброта, улыбка и искренность. Робкое прикосновение руки. У таких мужчин душа живет в сердце. А у других… Наверное в штанах. — Он засмеялся. — Хотя сейчас все по-другому. Сейчас все честней. Как и положено быть в первобытном мире.

— А у тебя, где душа? — снова хихикнул Варяг.

Илья задумчиво покачал головой и монотонно заговорил:

Где была твоя душа…
Шепчет сердце мозгу не спеша.
Где была она тогда,
В день, что сжег меня дотла
Как тебе позволить я смогла
Чтоб обрушил в бездну небеса
Чем не угодила тебе я?
Разве я неправильно жила?
Разве не пульсировала я?
Так зачем теперь мне пустота
Там где жить должна твоя душа
А теперь там лишь ютится боль
Еще раз теперь спросить тебя позволь
Чем повинен мир в твоей беде?
Где была душа твоя, ну где?

Крест пробормотал неторопливо это стихотворение и презрительно фыркнул:

— У меня вообще нет души. И вообще, кто сказал, что она существует?

— Ты это сам сочинил? — Варяг уставился на Людоеда.

— Да брось ты. Нет, конечно. Так. Один парень.

— И что с ним?

— Он умер двадцать лет назад. Как и большинство на этой планете. Все ребята, идите к черту. Я спать хочу. Пока вы в подвале у баб этих прохлаждались, я, между прочим, умаялся сильно. — Он разлегся на сидении и укрылся своей черной шинелью, повернувшись лицом к стенке. — Слышь, Варяг. Я пока спать буду, ты мне своим мечом голову не отрубишь?

— Есть такая мысль. Но боюсь салон испачкать твоей кровью. У тебя вообще кровь есть или в твоих жилах полоний течет?

— Свинцововисьмутовая смесь, для охлаждения реактора. Как в подводных лодках, — устало ответил Крест.

— Ты подводник? — спросил вдруг Николай, вспомнив разговор Пентиселеи и Людоеда.

— Нет. Я «Парусник», — не поворачиваясь ответил тот.

— Как это?