Второй Беличий Песок (СИ)

- Но если подумать о песке, - подумала о песке Речка, - Представь себе, что из гусиных яиц вылупятся коровы!

- Косяк, - согласился Баклыш, представив и проржавшись, - Хотя вслуху того что мы не знаем причин наблюдаемого положения, нельзя цокать и о том, что не может быть другого положения. С одной стороны...

Ситрик и Макузь с плохо скрываемыми улыбками послухивали на своих грызунят, которые цокали, цявкали и пока ещё иногда сбивались на конкретное чириканье, как настоящая белочь. Конечно, с ходу решить вопрос о гусе было нельзя, но пуши собирались взяться за него и трепать, пока не будет готово. Уверенности в результатах прибавляло и знание того, что уже очень много всего оказалосиха готово.

По пришествии грызей на участочек на краю поля они немедленно схватились за лапные плуги, полоть картохлю и репу - ну всмысле, полоть грядки овощей от сорняков, а не полоть сами овощи! А то пуши часто катались со смеху, вспоминая, как неосторожно цокать "прополи редиску":

- Эй грызо, будь бобр, прополи редиску.

- Кло!... Кло, прополол!

- Тщательно?

- Более чем! Только один вопрос - а сорняки полоть?

Баклыш и Речка на такие вещи уже не покупались и знали, как растить картохлю и прививать плодовые ветки на деревья; инстинктивная тяга к производству корма была очень сильна у белочи, да собственно и потом не особо куда девалась, так что пуши получали тонны хрурности как от процесса, так и от результатов.

- Ну, вслуху того что спешить не будем, - зевнул во все резцы Макузь, - Надо бы испить чаю.

- Йа сейчас наберу дребузни! - цявкнул Баклыш.

- Йа с тобой! - подпрыгнула на пол-роста его сестра, мотнув пушным хвостом.

Грызунята с шуршанием скрылись в густых зарослях высоченной травы, подступавшей к самому огороду; собственно трава упиралась в полосу, засыпанную толстым слоем старого игольника, и тут же торчала изгородь из редких жердей, оплетённая хмелем. Поотдаль возле ручья вопил медведь - судя по всему не вслуху какого-то события, а чисто из любви к искусству. Медведей, как было цокнуто, никто не опасался, потому как его и слышно, и носом чуется за много шагов, и главное вообще это не тот зверь, который только и думает о крови. Крупные пуши продолжали неспеша культяпить почву.

- Йа диковато рада, - цокнула Ситрик.

- И к тому же оригинальна, - добавил Макузь, - Что именно ты имеешь вслуху?

- Пуховых мячиков, - счастливо прищурилась она, - По-моему они очень сгрызлись друг с другом, как тебе кажется?

- Вполне себе сгрызлись, - подтвердил грызь, - Чего бы и нет.

- Бывает по разному, - цокнула белка, - Йа никак не могу цокнуть, что не люблю свою сестру, но мы с ней как-то не часто вместе трясли, так что и.

- Ну да, - подумав, цокнул Макузь, - Но ведь это в пух, а не мимо.

- Это в пух? Это точно по центру пуха! - поправила Ситрик, - Очень радостно слышать, когда грызунята радуются.

- Главное, чтобы бока не заболели.

Грызи в очередной раз покатились по смехам, потому как бока у них действительно побаливали от этого процесса. Когда же Макузь не катался - а всё-таки он не катался большую часть времени, иначе понятно что - то картина Мира, попадающая в раковины и яблоки, отчётливо светилась Хрурностью, как золотое солнце на восходе, как зелёные еловые свечки весной... короче цокнуть, картина была в пух. Будучи белочью, Макузь как и все остальные животные зачастую испытывал страхи - от непонятности окружающих процессов, таких как гуси, от возможных опасностей, и тому подобное. Однако по мере того как он вёл перецокивания с пушами и узнавал всё больше, становился сильнее тот самый свет Хрурности, практически ощущаемый пушными рыжими ушами, как солнечный.

Кстати цокнуть, цвет ушей тут роли не играл, потому как достаточно было слухнуть на довольную мордочку Ситрик, чтобы понять что и она тоже эт-самое. Макузь с той самой упомянутой диковатой радостью слышал, что ничто не может помешать продолжать возиться в Лесу, и даже если и помешает - то они и так же пошевелили хвостами вполне достаточно. Грызя нисколько не огорчала мысль о том, что его собственная жизнь конечна, потому как он слышал своими ушами, что бесконечна жизнь Мира, а это было для него гораздо важнее. И что немаловажно, пуши прикладывали к этой жизни свои лапы, чтобы ярче был свет Хрурности, ну и всё такое.