Второй долг (ЛП)

Этот вид паники... этот вид страха... продолжал удерживать меня. Не имели значения мой возраст и сила — я жил в тени смерти так долго, что не знал другого пути.

Я был долбаным идиотом.

Обув пару мокасин, я покачал головой.

— Спасибо за беспокойство, но я в порядке.

Кат склонил голову набок.

— Ты ужасный лжец.

Стиснув зубы, я встал и разгладил свою черную футболку. Я не надевал ничего цветного сегодня — только черное. Я должен был догадаться, что этот цвет привлечет только тьму.

— Я до сих пор подчиняюсь твоим приказам. Я все еще предан.

Кат холодно улыбнулся.

— Пока что. — Он обвел пальцами свой рот, осмотрев меня сверху донизу. — Тем не менее, мы посмотрим, пройдешь ли свое следующее испытание.

Мое сердце пропустило удар. Испытания были не в новинку для меня. Я проходил многие из них, пока рос, чтобы доказать, что такой сын, как я, может стать мужчиной, как он.

— Что у тебя на уме?

Сдирать шкуру с животного, пока оно все еще живо?

Причинить боль кому-то из клубных шлюх?

От улыбки Ката по моей спине побежали мурашки.

— Узнаешь.

Я ненавидел, когда он делал так. Я никогда не знал, звал ли он меня как лошадь на расстрел или искренне хотел доказать и себе и мне, что я менялся в лучшую сторону.

В течение нескольких лет со мной все было хорошо. Я нашел способ скрыть себя в метели и снегу и быть всем, кем он хотел меня видеть.

Это было до того, как он объявил мне, что Нила была моим подарком на двадцать девятый день рождения. В тот год не было торта — никакой угрозы цианида.

Только взрыв моей души в форме женщины, которую я не мог отвергнуть.

Вынужденно улыбнувшись, я спросил:

— Что насчет того, чтобы провести время, как отец с сыном? Забыть проверки. Отправимся на конную прогулку. Поговорим о бизнесе.

Годами он обучал меня управлению империей. Только во время обучения он расслаблялся и наслаждался взаимодействием со мной. Хотя он был не готов отдать свою власть, я прекрасно понимал это. Независимо от того, что по нашей традиции все скоро должно стать моим, я знал, что передача престола не пройдет просто.

— Нет, у меня есть идея получше. — Кат открыл дверь шире. — Давай. Пойдем.

Мои колени не двигались. Что-то внутри меня говорило отказаться. Это испытание будет хуже, чем все, чему я был подвергнут.

— Возможно, в другой раз. Я должен...

Пойти найти Нилу и предаться тому, что она чувствует ко мне.

Что бы сказала Жасмин, если бы узнала, что я достиг невозможного? Я нравлюсь Ниле Уивер... возможно, она любит меня.

Мой желудок сжался вместе с сердцем. Я смог держаться от нее подальше шесть дней, но мой лимит исчерпан. Мне нужно ощутить ее борьбу, доброту, ее горячий влажный жар. Мне нужно было забыть о моем поганом существовании и пожить в ней, хотя бы мгновение.

Кат махнул рукой.

— Нет. Это заменит все, чем ты собирался заниматься. — Щелкнув пальцами — черта, которую я перенял от него, он зарычал: — Пойдем. Это не займет много времени.

Спрятав волнение за фасадом льда, что мне все еще удавалось находиться рядом с отцом, я следовал за ним из своего крыла.

Молча мы шли по дому. Каждый шаг отдавался болью в моих ступнях, давая мне на чем сфокусироваться, а не на моем бешеном воображении, что же произойдет.

Ночи становились длиннее, посягая на солнечный свет день за днем — было только семь вечера, тем не менее, уже сумрак.

Я сглотнул вопросы, когда Кат целенаправленно направился через заднюю дверь в амбар технического обслуживания. У большинства людей были сараи, где находились сломанные газонокосилки и несколько пустых цветочных горшков.

Не у нас.

Наш сарай был размером с дом на три спальни, располагаясь, как черный жук на безупречном газоне.

Прохладный воздух обвевал мои голые руки, когда мы прошли по короткой гладкой траве и исчезли в затхлом металлическом мире древесных опилок и старых инструментов.

Наряду с прислугой, чтобы удовлетворять наши ежедневные потребности, у нас были плотники, электрики, кровельщики, садовники и егеря. Для обслуживания такой недвижимости, как «Хоуксбридж Холл», требовались миллионы фунтов стерлингов в год.

В минуту, когда мы вошли, плотники, которые обрабатывали ножки стульев, выключили аппарат и тихо покинули помещение. Был сумрак воскресенья, а сотрудники все еще работали — наша настойчивость к совершенству побеждала жесткий график.

— Добрый вечер, мистер Хоук, — пробурчал один работник, уходя. Его взгляд оставался опущенным в знак уважения, а плечи были сгорблены.

Кат обладал властью, из-за которой менее авторитетные люди, в том числе и я, хотели спрятаться и убежать.

Когда я стану главным — я изменю это. Я изменю многое.

Кат прошел дальше в мастерскую, заглядывая в комнаты, где находились картины для реставрации. Удостоверившись, что мы одни, он показал мне следовать за ним.

Неуверенность бурлила в животе, но я сделал, как было приказано, и перешел в дальнюю комнату, где были сброшены безделушки и прочие детские игрушки.